Врата Валгаллы

— Слушаюсь, адмирал. Съер. Есть не гнать пургу. В основу эффекта заложены принципы электромагнетизма. Душа взвешена, измерено ее напряжение на входе и на выходе, исследованы условия, при которых она входит в резонанс с объектом. Исследованы — стало быть, могут быть созданы искусственно. Причем ученые утверждают, будто бы нет никакой необходимости поддерживать их непрерывно. Чему я охотно верю. Избавиться от дедушки можно разве что взорвав старое крыло. На что я по здравом размышлении не пойду — я ж не варвар. Держим взаперти, чтоб не буянил.

— Император Улле был чудовищем, — без улыбки сказал Эстергази. — Непредсказуем и неуправляем. На моих глазах он наградил друга нашего детства юбилейной медалью, а назавтра в подвале расстрельная команда развеяла его в пепел. Ладить с ним можно было лишь полностью признавая примат его личности, вплоть до указаний, с какой стороны разбивать яйцо. Я не шучу. В нордическую систему ценностей он не верил ни на йоту: его занимали только производные от нее разграничительные линии, как средство упорядочить жизнь. Скажем так, браком Харальда он был разгневан, во всеуслышанье называя его ублюдочным союзом. Приходилось держать в тайне даже беременность Адретт. Ничто не мешало имперским взломщикам войти в любой дом, а там — несчастный случай... Кому жаловаться? Иной раз мне казалось, он тянет с действием только потому, что ему нравится держать нас на волоске. А сейчас он швыряется мебелью?

— Полноценный полтергейст, — ухмыльнулся Кир. — С отвратительным характером. Впрочем, я бы сказал, продолжительное одиночество ему на пользу. Мне, например, он даже рад.

— Сына он любил, — вздохнул Эстергази. — Хотя, простите, сам по себе ваш отец ничего не значил. Тень в тени трона. Возможно, единственная форма безболезненного сосуществования с Улле. Хотя, конечно, мы не знаем, насколько безболезненным для кронпринца было это сосуществование. Я прошу Врат Валгаллы для Рубена, — без перехода сказал он. — В теле его истребителя. Тецима, насколько мне известно, практически цела. Что может быть совершеннее боевой машины?

— Че-го?

— Проект вырос на основе феномена Императора Улле. Я только что убедился в полном сохранении личности субъекта, в адекватности его реакций, в продолжении его... мыслительного процесса, то есть существования по самой объективной мерке. В последний раз вы говорили о крысах и шимпанзе. Как насчет человека?

— Проект законсервирован, — сказал Кирилл, имея слегка ошеломленный вид, и адмирал Эстергази изготовился двинуть войска в образовавшуюся брешь. — Мы не можем сейчас расходовать бюджет и мощности... Это чертовски...

— Семья готова финансировать спуск Тецимы с орбиты и ее отправку обратно. Мы также готовы, — помедлив, произнес старый адмирал, — спонсировать проект... в этой части... и далее, буде он покажет успешность.

— Упоминая Семью, вы имеете в виду?...

— Себя. Адретт пала добычей секты... из малозначительных, как муха в мед влипнув в оттенки скорбей. «Пройдя долиной смертной тени...», и все в этаком же духе па разные лады. Ублюдки какие-то прилизанные, в галстуках, одинаковые с лица, корзины белых роз...

— Розы — это... — Император покраснел.

— А! Извините, сир. Харальд нашел если не утешение, то занятие в государственной службе. А я заключу контракт хоть с чертом! Мы потеряли сына и внука, вы, осмелюсь предположить — верного друга. Имею дерзость предложить Империи... инструмент.

— Я хочу отказать вам. Я не могу поверить, вы в самом деле предлагаете проделать это... с Рубом?

— Я имею доступ к реальным сводкам, сир. Промедлив, вы имеете реальный шанс... вовсе потерять возможность предпринять к обороне... неординарные таги... не говоря уже об испытании оружия подобного рода. Я помню, как он улыбался. Прищуривался. Завязывал галстук. Я хочу слышать его голос. По крайней мере он будет летать.

— О, да. Руб обладал даром вызывать любовь. Вы не понимаете, — судя по голосу Кириллу хотелось кричать. — Мы делали это с человеком! Они пробуждаются в полной памяти, с привычками, с потребностями тела, которого нет...

— Я бы предпочел ампутацию смерти, если бы такой выбор стоял, — пробормотал Олаф. — Что это, как не ампутация, доведенная до абсурда.

— Неуправляемый психоз — вот что мы получили. И практически неуничтожимый... Не думаю, чтобы вы хотели услышать, как мы от него избавлялись. Вполне безобидный предмет. А вы предлагаете боевую машину! У меня не было ничего... никого, лучше Руба. Памятью его прошу — не настаивайте. Про это не написано книг. Никто ему не поможет.

— Не прячьтесь за память Руба, сир. Лучше дайте ему возможность... быть. А мне — обратиться к нему по имени. Готов об заклад биться, вкруг вашего «примера» не стояла любящая родня.

— Собственно, — хмуро признался Кирилл, — это был преступник, приговоренный к казни.

— Ну так! У Рубена прекрасные психологические характеристики, конструктивный склад...

— Милорд, уверяю вас, будет намного... эээ... менее болезненно вернуться в реальность и признать свершившееся достойным сожаления фактом.

— К чертям эту реальность, если есть выбор.