Врата ведьмы

Наглый призрак помедлил, а потом ударил потоком тьмы в грудь старика. Родрико отпрыгнул, удивительно быстро для своего возраста. Его посох рассек смертоносную тень. Там, где палка и грим соприкоснулись, вспыхнул пурпурный свет, напоминающий оттенком цветущую коа’кону. Призрак распался на несколько кусков, которые бросились наутек в толпу собратьев. Крал победно взревел.

— Играй! — не отставала Мисилл. — Играй, если хочешь жить!

Ни’лан вновь взялась за лютню и заиграла с удвоенной силой. Стена призраков корчилась в муках, извергая крики, а нифай поворачивалась по кругу, распространяя мелодию во все стороны.

— Услышьте песнь Труа Глен! — напевала она вроде бы негромко, но музыка разносила ее слова далеко, будто эхо. — Вспомните весенние побеги, пробивающиеся под теплым солнцем… Вспомните украшенные цветами холмы летней ночью… Вспомните красоту осеннего леса, бесконечный дождь листвы, защищающий землю теплым покрывалом от зимней стужи… Вспомните свежее дыхание зимы, когда бег сока в стволах замедляется, а звезды серебром сияют в ночном небе… Вспомните все… Вспомните жизнь!

Слова нифай действовали на призраков как проклятие. Они перетекали, отступая перед ее музыкой. То здесь, то там в стене возникали обширные разрывы. Сгустки тьмы взмывали вверх, пронзительно завывая от горя и боли.

— Получается… — прошептал Мерик.

Ни’лан продолжала петь, но теперь перешла на древнее наречие. Она повествовала о цветах, свете, утренней росе, а лютня вела древесную песнь, взывая к сородичам. Вместе голос и музыка одолевали собравшуюся орду гримов, несмотря на их силу и злобу. Все больше призраков убегало прочь.

Парочка из них все-таки попыталась еще раз атаковать отряд, скорее желая заставить замолчать лютню, чем убить кого-либо, но посох Родрико заставил их отступить.

А нифай все пела. Ощутив близкую победу, она позволила голосу возвыситься, но вдруг осознала, что к ее мелодии присоединился кто-то еще. Чей-то напев сплетался с ее музыкой столь умело и незаметно, что Ни’лан не догадывалась ни о чем, пока не стало слишком поздно. Второй голос доносился из-за истончающейся стены тьмы. Умело и тонко он искажал пение Ни’лан, меняя белое на черное.

— Мечты о теплом прикосновении солнца… — говорила Ни’лан.

— …и обжигающей неодолимой засухе, — добавлял невидимый певец.

— Шорох нежных лепестков распускающихся бутонов… — боролась Ни’лан.

— …и черви, вгрызающиеся в сладкую мякоть цветов.

Нахмурив брови, Ни’лан изо всех сил пыталась преодолеть посторонний голос, отчаянно выводя мелодию Труа Глен. Но чужак не отступал, умело свивая свою песню с ее, зажимая ей горло шепотом мертвого леса и гниющих корней. Постепенно нифай поняла, что уступает. Невидимый враг оказался старше и опытнее. В его голосе звенели отзвуки многих столетий.

Ни’лан не могла больше противиться. Ее голос дрожал, струны лютни дребезжали и скрипели. А стоящие вокруг призраки начали смыкать ряды, укрепляя стену тьмы.

— Что происходит? — Мисилл придвинулась ближе, прижимая младенца к груди.

— Не знаю, — ответила Ни’лан, ее пальцы замерли на струнах. Она сама мучительно искала разгадку. — Нечто… что-то там есть… Оно гораздо сильнее меня.

— И оно приближается. — Крал встал у другого плеча нифай.

Мисилл заметила, что от темной стены сбившихся в кучу гримов, похожей на бурлящий туман, отделилось более черное облако. Оно медленно, неторопливо, словно опасаясь маленького отряда или музыки лютни, пересекло озеро. Ни’лан и ее спутники отступили.

Достигнув ближнего берега, облако начало уплотняться, туман становился плотью, превращаясь в слегка размытый образ стройной женщины. Серебряное сияние магии окружило ее фигуру, когда она открыла глаза.

Ни’лан догадалась, что это и есть певица, столь умело извращавшая ее мелодию.

Фардейл зарычал, обнажив клыки, а Родрико вышел вперед, сжимая клюку словно меч.

— Храбрый рыцарь-древорез, — презрительно улыбнулась темная женщина. — Последний защитник Труа Глен.

И все же она мешкала с нападением.

— Я узнала тебя, — произнесла Ни’лан, вспомнив, где она слышала этот резкий гол ос. — Ты — демонесса, завладевшая королем Райем.

Губы призрака растянулись в холодной, но довольной улыбке.

— Ах да… Хорошо было вновь ощутить себя во плоти. — Она кинула взгляд на лорда Тайруса. — Даже если это мерзкая и дряхлая старческая плоть.

Мриланский принц рванулся вперед, но Крал удержал его.

— Твое оружие не причинит ей вреда! — быстро проговорил горец, вцепившись в локоть Тайруса.

Призрак будто бы и не заметил мужчин, сосредоточив все внимание на Ни’лан.

— Ты узнала меня, а я — тебя. — С его губ сорвался горький смешок. — Ты удивила меня там, в замке. Я не ожидала, что вы неожиданно выскочите из гранита. Но теперь у меня было время, чтобы подготовиться к противостоянию. Черный Корень наделил меня силой для борьбы с твоей слабенькой песенкой.

— Тебе не победить нас, — твердо возразила Ни’лан. — Я буду сражаться до последней искорки жизни.