Врата ведьмы

Высохшее русло вилось у подножия горы и исчезало в черном зеве пещеры. Должно быть, когда-то давно весенние талые воды питали поток, но теперь здесь остался лишь камень, присыпанный пылью, столь же мертвый, как и сам пик.

– Врата мантикоры внутри? – В голосе Элены слышался неподдельный страх.

Но ворг указал не на отверстие, к которому вело сухое русло, а на склон.

– Может, он намекает на один из заброшенных рудников? – задумчиво произнес Магнам. – Древняя гора вся пустая внутри из-за копей и выработок.

– Если так, – заметил Эр’рил, – то мы можем провести зиму в поисках тайника, где укрыта мантикора.

– Плохой мерзкий тьма! – Ворг затряс руками еще сильнее.

– Покажи нам где, – попросил Тол’чак.

Григрел вздохнул и, подняв обе руки, широко развел их в стороны.

– Он или не знает где, или не понимает вопроса… – нахмурился Эр’рил и вдруг воскликнул: – Добрая Матушка, вверху!

Луна достигла зенита и замерла над остроконечной верхушкой горы. Лунный свет струился по склонам Ги’холлманти, как серебряный водопад, смывая тени и открывая глазам путешественников пик, вернее, то, что раньше было просто горным пиком.

Весь склон, представший перед ними, был искусно изрезан, обтесан, кое-где выдолблен, образуя гигантских размеров статую. Все ее черты проявились, должно быть, за многие десятилетия кропотливого труда каменотесов-рабов: напряженное лицо, соединяющее страдание и радость, яростным огнем горящие глаза, тело – сплошное нагромождение мускулов. Казалось, будто существо выбирается из горы – одна рука протянута к небу, а одна нога еще скрыта внутри скалы. Над могучими плечами, за спиной возвышался выгнутый и готовый нанести смертельный удар хвост скорпиона.

– Мантикора! – Элена задохнулась.

Несколько мгновений все молчали, ошеломленные увиденной картиной.

– Но она же вырезана из гранита, – нарушил тишину Эр’рил. – Не из эбенового камня.

– Тут ты ошибаешься, – возразила ведьма, указав на вытянутую лапу чудовища. Его когтистые пальцы сжимали глыбу, не уступавшую размерами небольшому дому. От маслянистой каменной поверхности не отражался лунный свет. Казалось, будто в кулаке у изваяния ожившая тень, готовая превратиться в нечто зловещее. Один лишь вид ее и тот леденил кровь. – Именно там находится истинное сердце статуи – эбеновый камень. Первые из четырех врат Вейра.

Пока другие с трепетом созерцали каменное чудовище, Тол’чак бросил в пыль молот д’варфов. Он суетливо порылся в сумке, извлекая сердце-камень. Погладил пальцами его грани, страшась того, что может увидеть, но уже зная правду. Он пронес камень через все земли Аласеи. Он знал каждую его щербинку, каждый уголок, будто свое собственное лицо.

Тол’чак смотрел вверх, не в силах отвести взгляд. Теперь он знал источник страха, поселившегося в его сердце. Где-то глубоко внутри частичка его души, должно быть, знала все с самого начала.

– Они изобразили мантикору, возникающую из пика Ги’холлманти, – заявил Магнам, указывая на изваяние. – Наверное, хотели показать, как Неназываемый поднимался из потаенных глубин под горами. Может быть, мы первые за несколько веков, кто смотрит ему прямо в лицо?

Ноги огра ослабели, и он опустился на одно колено. Поднимая сердце его племени к эбеновому валуну, он молил, чтобы нашлось хоть какое-то различие. Но нет – камни походили друг на друга как две капли воды.

Но не это, без сомнения, было самым страшным.

Стоявший поблизости ворг оказался первым, кто понял страшную правду.

Жабоподобное существо только что подобострастно смотрело на Тол’чака, затем оглянулось на статую мантикоры. Его взгляд метнулся вперед-назад, а потом глаза вылезли из орбит. Синекожий запищал жалобно и отпрыгнул подальше, дрожа от ужаса, затем, пятясь, отступил в расщелину.

Повернувшись, все увидели, что Григрел удирает.

Опустив руки, Тол’чак ссутулился, охваченный отчаянием. Слишком много прозрачных намеков. Триада выбрала именно его для выполнения этой миссии. Облик Погибели в камне. Д’варфовский лорд, пытавший Мерика и Крала в подземельях под Тенистым Потоком, убежал в ужасе, едва завидев Тол’чака, точно так же, как только что поступил ворг. В их глазах он видел не только испуг, но и кое-что похуже – узнавание.

Огр открыл глаза.

Медленно, по одному, лица его друзей бледнели по мере понимания. Головы поворачивались то к мантикоре, то к нему.

– Изваяние… – Элена первой нарушила тишину. – Лицо и тело этого существа – вылитый Тол’чак.

– Неназываемый. – Магнам поддержал ее, отступая.

Положив сердце-камень на землю, огр спрятал лицо в ладонях.

– Мой народ называет его по-другому. Не Темный Властелин, не Черное Сердце, не Зверь Гал’готы…

– А как же тогда? – спросил Магнам.

Тол’чак убрал руки, по его лицу текли жгучие слезы.

– Клятвоотступник. – Огр сел, не в силах устоять на ногах под тяжестью обрушившейся правды о своем происхождении. – Он предал доверие земли и проклял мой народ. Его кровь струится в моих жилах.

– Но ведь ты – не он, – приблизилась к нему Элена.

– Неважно. – Тол’чак смотрел на изваяние. – Камень не лжет. Я – последнее воплощение Темного Властелина.