Врата ведьмы

— Значит, любые отсрочки приведут к еще большим смертям, — проговорил Джоах. — Как насчет того, чтобы пересечь поле сегодня ночью? Как только сядет солнце?

— Не поможет. На закате лепестки закрываются, сохраняя солнечную энергию. Вьюн использует этот скопленный жар для ночной охоты. Я видела огни далеко от пустыни — блики вдоль стены, когда вьюн отлавливал мышей и ящериц. Ночь не укроет нас от нарцисса.

Все замолчали.

— Тогда идем в обход, — сказал Ричальд. — Поищем другой путь в Алказар.

Сайвин вздохнула.

— Это будет долгий путь. Даже Рагнарк не смог рассмотреть, где кончаются поля. Это очень прочный барьер на протяжении многих лье. — Она обернулась к Кесле в поисках другого решения. — Должно быть слабое место. Когда вьюн атакует ночью, его жар так же силен?

— Я… Я не уверена. Но рассказывали, что, если цветок выбросит свое пламя, он не сможет пополнить запас до восхода.

Сайвин откинулась в кресле, размышляя.

— Значит, он может сделать один единственный залп; затем становится безвредным.

Кесла кивнула.

— Так говорят легенды. Но никто не знает, правда это или нет. Так мало известно об этом нарциссе.

Хаит поднялся.

— Итак, либо мы растягиваем время нашего путешествия поисками лазейки в этом сорняке, либо решаемся на ночной перелет через поля.

Ричальд нахмурился.

— Я не стану рисковать кораблем.

Сайвин пристально взглянула на него.

— А тебе и не придется.

* * *

Когда солнце село, Грешюм, шатаясь, выбрался из последнего ущелья в голые пески. С головы до ног он был закутан в льняные и хлопковые груботканые одежды. Когда наступила темнота и зажглись звезды, Грешюм едва заметил перепады температуры и света. Его тело окружало заклятие, поддерживающее его тонус и остроту зрения. При ходьбе он опирался на посох из окаменевшего дерева в левой руке. Магия, закованная в кристаллизовавшуюся структуру, глухо стучала, смешиваясь с его собственным пульсом. Эта энергия была очень слаба.

Покинув ущелья, Грешюм кинул взгляд на небо, вычисляя направление. Впереди был долгий путь.

Справа от него вниз по склону покатились камни. Остановившись, Грешюм вытянул голову, напрягая органы чувств. Рукх возвращался. Приземистый гном прыгал вниз по каменистому склону на своих копытах с проворством козла. Добравшись до низины, он упал на колени перед Грешюмом.

— Мастер…

— Исполнил, что я велел?

— Да, Мастер. — Рукх уткнулся своим поросячьим лицом в грубый песок. Он поднял свои когтистые лапы, залитые кровью. В каждой лапе было зажато окровавленное сердце.

— Дети предводителя каравана?

— Да.

Черный маг заметил высохшую кровь на клыкастой морде гнома.

— Ты ел?

Рукх зарылся мордой в песок при этом обвинении.

— Голодный… очень голодный.

Грешюм угрожающе поднялся, затем опустился обратно на песок с тяжелым вздохом. Он не мог ни в чем винить гнома. Путешествие через Грохочущие Холмы было длинным, и нужно было идти дальше.

Всматриваясь в звезды, он испытывал жгучее желание применить магию, чтобы сразу прибыть на место, но не осмеливался. Когда он переносился из своей пещеры в Каменном Лесу, то ощущал водовороты энергии, бурлящие возле Южной Стены, и прекрасно знал, что лучше держать свою магию при себе. Он не мог рисковать тем, что чьи-то глаза обнаружат его.

Так, отказавшись от магии, он вместе со слугой пришел в сухие пустоши соседних Холмов. Вторую половину луны он пробирался и карабкался по иссушенной солнцем местности, используя простейшие магические приемы, чтобы вдохнуть силы в свое дряхлое тело и добыть немного воды из скал. Два дня назад он попал в еще большее затруднение, чем изматывающий ландшафт, — поле смертоносных цветов нарцисса преградил ему дорогу. Настроив свое восприятие, он мог легко предсказать, что этот адский сорняк обволакивает весь край по окружности, герметично укрывая поселившееся внутри него зло. Не собираясь отступать, он использовал много магии, чтобы прикрыть себя и Рукха и благополучно пересечь поле. Было рискованно выбрасывать такое сильное заклятие, но другого не оставалось — если его жертва могла окупиться.

К счастью, ничто не указывало на то, что вспышку магии заметили. Вскоре после пересечения поля Грешюм натолкнулся на караван торговцев шелка и их шумных семейств, несущих на плечах все свои пожитки. Группа пыталась бежать с Пустошей, но была вынуждена отступить перед нарциссом. Грешюм присоединился к ним, счастливо пользуясь их гостеприимством и водой, экономя свою скудную магию. Он комфортно устроился в группе, Рукх шел на лье позади каравана.

В полдень, при виде открытой пустыни Пустошей, Грешюм напустил на караван сонное заклятие. Новые товарищи стали ему не нужны. Перед тем как покинуть их, Грешюм приказал Рукху убить всех и забрать сердца двух дочерей предводителя. Обе были девственницами с богатой внутренней силой, накопившейся к моменту их первой менструации.

— Хватит пресмыкаться, Рукх. Подними сердца повыше.

Длинные уши зверя облегченно дернулись. Он поднялся с песка, опершись на пятки, и показал пару сердец на вытянутых руках.