Врата Войны (СИ)

— При подлете к Мглину связной У-2 был атакован парой мессершмиттов. Пилот нашего самолета, используя полет на предельно малых высотах, некоторое время уклонялся от атак. Но потом поблизости появился боевой винтокрылый аппарат потомков, который сбил один истребитель из своей пушки, а второму, бросившемуся наутек, пустил вдогон самонаводящуюся ракету, от которой тот не сумел увернуться, — голос генерала выразил мрачное удовлетворение расправой, которую свершили потомки над двумя бандитами Геринга. — После этого боя винтокрылый аппарат потомков сопроводил наш связной У-2 на свою базу, расположенную в окрестностях места перехода из одного мира в другой, где летчика и майора Голышева встретили со всем радушием. Майора даже сводили в их мир и показали то место, где нашла свое упокоение 3-я танковая дивизия немцев… — эту фразу Панфилов произнес с каким-то почти мистическим трепетом. — Среди переданных вам фотографий имеются и те, на которых изображено это место. После того, как майор лично убедился в правдивости версии о потомках из будущего, он был доставлен в штаб 144-й мотострелковой дивизии, где с ним разговаривал командир дивизии генерал-майор Терещин. После этого разговора майор Голышев вернулся в штаб 50-й армии и, минуя инстанции штаба Брянского фронта и штаба Западного направления, через головы товарищей Еременко и Тимошенко, отправил в Москву самолет-истребитель с приказом любой ценой доставить эти бумаги в Москву к нам, разведупр Генштаба. Там, вместе с фотографиями, имеется сопроводительное письмо. Прочтите его — думаю, тогда у вас отпадут все вопросы, в том числе и те, которые вы задавали совсем недавно.

Генерал замолчал.

Сталин сел за рабочий стол и, отложив в сторону фотографии, погрузился в чтение письма. В наступившей тишине было слышно только, как тикают часы. И, наверное, у каждого возникла философская мысль, что, оказывается, и время можно уловить и использовать в свою пользу… Все то, о чем было рассказано в этом кабинете, еще совсем недавно представлялось научной фантастикой и только — и вот теперь оказалось, что вымыслы писателей — вовсе не бред. Конечно, нелегко было привыкнуть к мысли, что подобное возможно, даже несмотря на доказательства. Мозг сопротивлялся принятию факта, эквивалентного чуду. И трое военачальников, уже пережившие ранее момент такого принятия, очень хорошо понимали вождя, пытающегося упорядочить сумбур мыслей и чувств, которым сейчас наверняка был охвачен.

Закончив читать, Сталин отложил письмо в сторону и поднял глаза на маршала Шапошникова. Трудно было определить, что выражал его взгляд, но присутствующие безошибочно поняли — вождь сделал вывод и принял решение; поняли и неслышно вздохнули.

— Значит так, Борис Михайлович, — сказал Сталин, — товарищ — точнее, коллега — Путин совершенно прав. Совместная война с фашизмом закончится не за один день и даже не за один год, поэтому как два серьезных союзника мы просто обязаны иметь договор, в котором бы обговаривались все условия нашего взаимодействия. Все же, с одной стороны, — они находятся на нашей земле, а, значит, являются гостями, и с другой стороны — они сражаются с нашим врагом, с которым мы сами самостоятельно справиться пока не в состоянии. С одной стороны, они наши потомки, а с другой стороны, граждане буржуазного государства, враждебного идее построения социализма. С тем, как это у них вышло, мы будем разбираться отдельно, но поверьте, если виновные живут и творят свое злое дело еще в нашем времени, то все они получат по заслугам в точном соответствии с советскими законами. Есть мнение, что ехать туда, в будущее, чтобы договориться о сотрудничестве, требуется именно вам, Борис Михайлович. На вашей стороне и жизненный опыт, и авторитет маршальского звания, и то, как потомки относятся лично к вам. Еще раз повторюсь. Нам нужен серьезный, всеобъемлющий документ, который бы учитывал любой случай, который может произойти в ходе наших совместных боевых операций. Отправляйтесь немедленно, Борис Михайлович, потому что чем скорее мы сможем приступить к полномасштабному взаимодействию с потомками, тем лучше.

Закончив эту речь, Верховный повернулся к начальнику оперативного управления Генерального Штаба и произнес:

— А теперь вы, товарищ Василевский, только давайте покороче…

Вместо ответа Василевский вытащил из своего портфеля сложенную в несколько раз уже поднятую карту и расстелил ее на длинном столе поверх карты Верховного. Вождь подошел, внимательно посмотрел и удовлетворенно кивнул. Теперь, с расстановкой сил, ему все более-менее стало понятно. Дела у немцев действительно были не из лучших, теперь оставалось понять, что с этого может получить советская сторона.