Врата Войны (СИ)

Конечно, бомбить «по зрячему» с километровой высоты, на которой располагалась нижняя облачная кромка, было бы безопасней и психологически комфортней, но туда, на поле боя, с трех сторон летели артиллерийские снаряды, и пролетать через эту зону самолетам категорически не рекомендовалось. Даже если не будет прямого попадания (вероятность которого ничтожна), спутные следы десятков и сотен снарядов, на сверхзвуковой скорости пролетающих через эту область воздушного пространства, способны устроить бомбардировщикам такую болтанку, которая сравнима только с поездкой на внедорожнике по усыпанному валунами руслу высохшей горной реки.

На подходе к цели пилоты убрали руки со штурвалов, и управление самолетами взяли на себя системы автоматического бомбометания СВП-24-22 «Гефест». И вот настал момент, когда раскрылись створки бомболюков — и выстроившиеся строем пеленга Ту-22М3 начали раскатывать под собой бомбовый ковер. Экипажам бомбардировщиков оставалось только молиться, чтобы все было сделано правильно, потому что ничего изменить уже было нельзя. Последним из бомболюка замыкающей «тушки» нырнул вниз девятитонный «Папа», имеющий собственную систему спутникового самонаведения. Выполнив задачу, бомбардировщики заложили вираж, ложась на обратный курс. Свое дело они сделали.

По земле уже катился смертоносный и сокрушающий бомбовый ковер, обнуляющий все, что генерал Модель сумел ввести в двадцать первый век — и самого генерала, между прочим, тоже. И именно в этот момент на высоте тысячи метров над супербомбой раскрылся тормозной, а на высоте пятисот метров — основной парашют. Еще пятнадцать секунд — и темно-серый пузатый цилиндр вместе с парашютом нырнул в это странное черное облако точно по его центру. Секунд десять-двенадцать ничего не происходило, хотя время срабатывания боеприпаса объемного взрыва составляет десятые доли секунды. Потом угольно-черное облако на мгновение осветилось изнутри ярчайшей вспышкой, громыхнуло так, что земля заходила ходуном. После этого внутреннего взрыва по периметру облачного диска во все стороны, как из гигантской газовой конфорки, выметнуло косматые огненные хвосты, длиной до двух сотен метров, вместе с которыми вылетели какие-то горящие и дымящиеся ошметки.

Взрыв «Папы» произошедший в самой сердцевине межмирового перехода, был усугублен детонацией грузовиков, перевозивших вторые боекомплекты для орудий 75-го артиллерийского полка, танкового полка, а также артиллерии и минометов обоих мотопехотных полков, общим тротиловым эквивалентом больше пятнадцати тонн. В результате по обе стороны от портала, в радиусе трех сотен метров, было уничтожено все живое, а сам межмировой переход, поглотив девяносто процентов энергии этого взрыва, вступил в фазу трансформации. Размеры самого облака не изменились, просто его границы стали резче. Да и на облако оно теперь походило только частично, больше всего напоминая странное, напоминающее ту самую газовую конфорку, сооружение, сотканное из черного тумана. Расположенные по периметру диска, под туманным козырьком, отверстия туннелей уходили в глубину, закручиваясь чуть заметной спиралью, а потом теряясь где-то далеко во мраке, будто намекая, что изнутри эта вещь куда больше, чем снаружи.

Тогда же и там же, командир 4-й роты 182-го мсп капитан Погорелов.

Услышав тяжелый гул бомбардировщиков почти над нашими головами, я поднял глаза к небу и просто охренел — из облаков пошел дождь из черных точек, по мере приближения к земле превращающихся в обтекаемые бочонки авиабомб. Вот я тогда чуть и не навалил в штаны от испуга… Казалось, что бомбя вслепую, по приборам, летчики совершили роковую ошибку — и теперь все это добро падает на наши головы. Но на самом деле оказалось, что ошибся, напрасно кляня летунов, именно я. Земли эти бомбы достигли в аккурат там, куда в ходе этой атаки под полукруговым обстрелом и заградительным артиллерийским огнем сумели добраться поддержанные танками немецкие зольдатены, остервеневшие от выкушанного перед боем шнапса и неожиданного сопротивления.

Правда, немецкие танки к этому моменту по большей части представляли собой просто горевшие чадным бензиновым пламенем железные коробки, за которыми от нашего огня пряталась вражеская пехота. Те же вражеские машины, которые пока уцелели, маневрируя, прятались за обгоревшими корпусами своих менее удачных камрадов как за естественными препятствиями, по ходу боя пытаясь подловить наши БМП, подставившиеся под прямой выстрел. И кое-что у них получалось. Только в моей роте были повреждены еще две машины, а одна вообще сгорела напрочь. С потерями противника это, конечно, не сравнить, но все равно неприятно, потому что, насколько я понимаю, оттуда, из сорок первого года, к немцам постоянно подходили подкрепления, и в итоге все могло кончиться плохо, потому что уже один раз пополненный боезапас в машинах и подсумках у бойцов снова стремительно пустел.