Врата Вселенной

- Я жутко ненавижу свою жену, так сильно, что готов уже бросить ее и начать вести жизнь холостяка, - проворчал Гаррисон. - Она стала настоящей мегерой, превратив мою жизнь в Ад!

- Ненависть - плохое чувство, сын мой. Облегчи свою душу перед Господом, и он поможет тебе в трудную минуту!

- Мы встретились с Бонни на вечеринке у общих знакомых двадцать три года назад, - начал свой рассказ капитан. - Я пригласил ее на танец, и она с радостью согласилась. Мы танцевали вместе целый вечер и оба были довольны друг другом... На следующий день я улетел в систему Альтаир созвездия Орла и вернулся только через три месяца. Когда я подошел к своему дому, то увидел ее сидевшей на моем крыльце. Она бросилась мне навстречу вся в слезах и заключила в свои нежные объятия. В ту ночь она осталась у меня, а на утро мне показалось, что до сегодняшнего дня я и понятия не имел, что такое настоящее счастье... Мы обвенчались через месяц. Я взял отпуск и увез ее на Мальту, где мы были неразлучны целых двадцать дней. Нам крупно повезло с погодой: дождь лил как из ведра, так что все это время мы провели в номере отеля, занимаясь любовью... Мы были безумно счастливы, но неожиданно пришла телеграмма из фирмы и мы вернулись домой. Через сутки я улетел, смущенный ее жалобным взглядом.... Прошло два года. У нас родилась дочь Элизабет, а я стал капитаном "Северного сияния"... Каждый раз, провожая меня в рейс, Бонни плакала о своей тяжкой женской участи. Мы уже не были так счастливы, как прежде, хотя между нами еще оставалось уважение друг к другу... Мы потеряли его, когда дочь подросла и перестала стесняться наших разговоров. Мы стали чужими друг другу, и это чувство все росло и крепло с каждым моим полетом. Наш маленький мир радости и счастья рухнул, придавив нас своими обломками... Любовь - это открытый бассейн, переполняющий твою душу, пока из него не вытащили пробку!

- Это жизнь, Джон! - возразил ему Смит. - Любовь - это костер, который горит, пока оба влюбленных стараются его поддерживать!

- Ты большой мастер на красивые слова, Джордж! - огрызнулся на него капитан. - Но не нужно быть психологом, чтобы понять, что в твоей душе зияет огромная рана, о которой ты никому не желаешь говорить... Если ты хочешь, мы можем поменяться местами и ты расскажешь мне о своих проблемах.

- У меня нет проблем, Джон. Есть только горечь утраты и боль от бессилия что-либо изменить! Всего два года назад я был счастливым мужем и отцом и потерял все это в одно мгновение... Моя жена Нэнси была телерепортером в самых горячих точках Земли. Ее фильмы шокировали публику и увеличивали рейтинг телепередач. Специально для нее были изготовлены великолепные серьги со скрытыми в них телекамерами, которые она снимала с себя только дома. Я работал тогда оператором в этой же студии и понятия не имел о том, что такое психолог нового поколения... Нашей дочери Лизе исполнилось двенадцать лет, и в честь успешной сдачи экзаменов Нэнси полетела с ней на туристическом судне "Калипсо" в круиз по нескольким мирам. В тот день я монтировал очередную передачу для вечернего выпуска, когда на моем экране возник пассажирский салон космического корабля...

- Джордж! - я не мог не узнать голоса Нэнси и был поражен его взволнованными оттенками. - У нас тут что-то происходит...

Я увидел каких-то людей в резиновых масках, расхаживающих между рядами кресел с небольшими автоматами в руках. Как они смогли пронести их через строгий электронный контроль, до сих пор остается для всех загадкой.

Один из террористов вел впереди себя капитана "Калипсо", приставив автомат к виску и снимая модуль электронного управления с его головы. Надев его на свой резиновый череп, он подсоединил к нему провод от висевшего на плече передатчика и щелкнул выключателем.

Центральный канал телевидения, вещавший новости со всего мира, исказился помехами и вспыхнул перед миллиардами людей обстановкой космического судна. Стоявший напротив камеры террорист подошел ближе и снял с головы маску. У меня застучало в висках - такого урода я еще никогда не видел! Невозможно его описать: в его чертах не было ничего, на чем бы мог задержаться взгляд без боязни быть оскверненным.

Он криво усмехнулся, довольный тем, какое впечатление это может произвести на телезрителей и резким каркающим голосом произнес: