Врата. За синим горизонтом событий

– Хорошо, парень. Я просто проверял, слушаешь ты или нет. Одна целая и тридцать семь сотых – это, конечно, постоянная тонкой структуры материи Эддингтона. Она часто встречается в физике элементарных частиц. Но больше того. Представим себе число, обратное одной целой и тридцати семи сотым. Выразим его как десятичную дробь. Первые три цифры – 0.07, это обозначение известного шпиона-убийцы Джеймса Бонда. Вот тебе и смертность Вселенной! Первые восемь цифр после запятой – палиндром Кларка: 07299270. Это не что иное, как симметрия. Смертоносная, с двумя противоположными лицами – такова тонкая структура Вселенной. А может, следовало бы сказать, такова вся Вселенная, – продолжал Мертвец. – Что означало бы, что Вселенная сама обратна себе. Помоги мне, Вэн. Я не уверен, как правильно нужно интерпретировать этот символ.

– О, замолчи, замолчи! – гневно воскликнул Вэн. Он чувствовал раздражение, его била дрожь. Мальчику было плохо, гораздо хуже, чем когда Мертвецы делали ему уколы. – Крошечный Джим всегда так заканчивает, – извинился Вэн перед пришельцами. – Поэтому я не люблю разговаривать с ним отсюда.

– Он плохо выглядит, – забеспокоилась Ларви, а потом обратилась к Вэну: – Как ты себя чувствуешь?

Не зная, что ответить, он покачал головой.

– Ты должен отдохнуть, – сказал ему Пол. – Только ответь, что значит – «отсюда»? Где он, этот Крошечный Джим?

– О, он на главной станции, – слабым голосом ответил Вэн и чихнул.

– То есть… – начал Пол. – Но ведь ты говорил, что провел в пути сорок два дня. Значит, главная станция очень далеко.

– Радио?! – неожиданно выкрикнул старик Пейтер. – Ты говорил с ним по радио? Радио-быстрее-света?

Вэн пожал плечами.

Пол был прав – ему нужно отдохнуть, а вот и кушетка. После нее он всегда чувствует себя здоровым и бодрым.

– Говори, мальчик! – продолжал кричать старик. – У тебя работает РБС – радио-быстрее-света… Премия…

– Я очень устал, – едва слышным голосом, хрипло проговорил Вэн. – Мне нужно поспать. – Он почувствовал, что валится с ног. Вэн избежал услужливо подставленных ему рук, нырнул между ними и улегся на кушетку. Металлическая сеть тут же сомкнулась над ним.

4 «Робин Броудхед, Инк.»

Мы с Эсси катались на водных лыжах по Таппанову морю, когда радио у меня на шее сообщило, что на Пищевой фабрике появился незнакомец. Я приказал лодке немедленно повернуть и доставить нас к берегу, на широкий пляж, принадлежащий компании «Робин Броудхед, Инк.». Только потом я объяснил Эсси, в чем дело.

– Какой мальчик, Робин? – крикнула она, пытаясь перекрыть рев водородного мотора и шум ветра. – Откуда на Пищевой фабрике взяться мальчику?

– Это мы и должны узнать! – крикнул я в ответ.

Лодка искусно подрулила по мелкой воде к берегу и подождала, пока мы вышли и побежали по траве. Определив, что пассажиры вышли, она повернула и ушла.

Мокрые, мы вбежали прямо в помещение компьютеров. Уже пришли оптические изображения, и на экране появился тощий жилистый юноша в раздвоенной набедренной повязке и грязной рубашке. Он не казался опасным, но не имел никакого права там находиться.

– Голос, – приказал я, и движущиеся губы вдруг стали издавать странные, высокие, какие-то писклявые звуки. Правда, это был вполне понятный английский.

– …с главной станции, да. Примерно семь-семь дней… недель, я хочу сказать. Я часто прилетаю сюда.

– Ради Бога, как? – Говорящего я не видел, но голос был мужской и без акцента, стало быть, Пол Холл.

– В корабле, конечно. А разве у вас нет корабля? Мертвецы говорили только о полетах в кораблях, другого способа я не знаю.

– Невероятно, – выдохнула Эсси у меня за плечом. Она попятилась, не отводя взгляда от экрана, и вернулась с бархатными халатами – один для меня. – Что может означать эта «главная станция»?

– Хотел бы я знать. Харриет?

Голос стал тише, заговорила моя секретарша:

– Да, мистер Броудхед?

– Когда он там появился?

– Примерно семнадцать и четыре десятые минуты назад, мистер Броудхед. Плюс время передачи с Пищевой фабрики, конечно. Его обнаружила Джанин Хертер. У нее с собой, кажется, не было камеры, поэтому мы получали только голос, пока не пришли другие члены группы с камерой.

Как только она смолкла, голос на экране снова стал громче, и я похвалил секретаршу:

– Харриет – хорошая программа, одна из лучших программ Эсси.

– …простите, если я вел себя неправильно, – продолжал говорить мальчик. Затем последовала пауза.

– Это не важно, – вступил в разговор старый Питер Хертер. – Есть на главной станции другие люди?

Мальчик поджал губы.

– Смотря что понимать под людьми, – философски ответил он. – Это зависит от того, как определять человека. Если в смысле живого организма, представителя нашего вида, то таких здесь нет. Ближе всего подходят Мертвецы.

Раздался женский голос. Это была Дорема Хертер-Холл.

– Есть хочешь? Тебе нужно что-нибудь?

– Нет, зачем?

– Харриет? – позвал я секретаршу. – Что это за замечание о неправильном поведении?

Секретарша ответила неуверенно:

– Он… гм… он довел себя до оргазма прямо перед Джанин Хертер.

Я не смог сдержаться и расхохотался.