Врата. За синим горизонтом событий

– Ну, добро пожаловать домой. У меня получилось не лучше. Нам попалась тусклая маленькая звезда, и мы не нашли никаких планет. Понять не могу, зачем хичи проложили туда курс. – Она улыбнулась и погладила меня по шее. – Приходите ко мне на вечеринку по случаю возвращения. Или вы с Кларой?..

– Спасибо, – поблагодарил я, и она больше не поднимала вопроса о Кларе. Несомненно, слухи о наших с Кларой взаимоотношениях уже распространились, сигнальные барабаны Врат работают днем и ночью.

Через несколько минут Луиза ушла.

– Хорошая женщина, – сказал я Шики, глядя ей вслед. – Хорошая семья. Она как будто чем-то встревожена.

– Боюсь, что да, Робинетт. Ее дочь Лу просрочила время. В этой семье много горя. – Я удивленно взглянул на него, и он пояснил: – Нет, не Вилла и не отец. Они все еще в полете, но время у них не вышло. Был еще сын.

– Я знаю. Генри, кажется, так его звали. Они называли его Хэт.

– Он умер перед их прилетом сюда. А теперь Лу. – Он склонил голову, потом подлетел ко мне и забрал пустую фляжку. – Мне нужно возвращаться на работу, Боб.

– Как ивы?

– Я больше там не работаю, – печально ответил Шики. – Эмма не считает меня хорошим работником.

– Да? Чем же ты занимаешься?

– Делаю Врата эстетически привлекательными, – ответил Шики. – Вероятно, меня можно назвать мусорщиком.

Я не знал, что ответить. Врата были забиты мусором, из-за слишком низкого тяготения любой обрывок бумаги, любой выброшенный кусочек пластмассы плавал где-то внутри астероида. При этом пол подметать было нельзя. Первый же взмах метлы поднимал весь мусор в воздух.

Я видел, как мусорщики гоняются за клочками бумаги и сигаретным пеплом с ручными пылесосами, и даже подумывал, что сам стану одним из них. Но мне очень не понравилось, что этим занимается Шики.

Он без труда понял, о чем я думаю.

– Все в порядке, Боб. Мне нравится эта работа. Но… пожалуйста, если понадобится член экипажа, вспомните обо мне.

Я получил свою премию и заплатил за проживание за три недели вперед. Кроме того, я купил кое-что необходимое: новую одежду и музыкальные ленты, чтобы изгнать из ушей Моцарта и Палестрину. После покупки у меня осталось около двухсот долларов.

Двести долларов – это почти ничего. Двадцать порций выпивки в «Голубом Аду», или одна самая дешевая фишка за столом блэкджека, или полдесятка приличных обедов в столовой для старателей.

Итак, у меня было три пути. Я мог получить другую работу и остаться здесь на неопределенное время до следующего срыва. Или вылететь через три недели. Или сдаться и отправиться домой. Ни одна из этих перспектив меня не привлекала. Но если экономить, то мне долго – целых двадцать дней – можно было не принимать никаких решений.

Я решил бросить курить и не покупать ничего из пищи. Таким образом, я в день мог тратить всего по девять долларов, так что моя поденная оплата и весь мой капитал должны были кончиться одновременно.

Я позвонил Кларе. Она отвечала осторожно, но дружелюбно, поэтому я тоже говорил осторожно и дружелюбно. Я ничего ей не сказал о вечеринке у Луизы, и она не выказала желания увидеть меня вечером, поэтому все осталось по-прежнему, то есть ничего определенного. Меня это вполне устраивало. Я не нуждался в Кларе.

На вечеринке я встретил новую девушку – Дорин Маккензи. Вообще-то она не была девушкой. Дорин выглядела по крайней мере лет на десять старше меня и пять раз была в полетах. В ней меня возбуждало то, что однажды ей повезло. Она увезла назад в Атланту полтора миллиона долларов и довольно быстро потратила их, стараясь создать себе карьеру певицы. Деньги пошли на автора текста, менеджера, рекламный отдел, записи и так далее. Когда же она поняла, что ничего не получается, Дорин вернулась на Врата, чтобы снова попытать счастья. Кроме того, она была очень, очень хорошенькая.

Но после двух дней общения с Дорин я снова позвонил Кларе. Она сказала, чтобы я пришел, и прозвучало это как-то тревожно. Я оказался у нее через десять минут, а еще через пять мы были в постели. Конечно, Дорин была мила, к тому же она отличный пилот, но в чем-то ей далеко было до Клары Мойнлин.

Мы валялись в гамаке, потные, усталые и опустошенные. Клара зевнула, потянула меня за волосы, откинулась и посмотрела на меня.

– Дерьмо, – сонно проговорила она, – наверно, это называется любовь.

– Но именно она заставляет мир вращаться. Нет, не она. Ты, – галантно ответил я, и Клара с сожалением покачала головой.

– Иногда я тебя не выношу, – томно проговорила она. – У Стрельца никогда не получается с Близнецами. У меня огненный знак, а Близнецы – они всегда все путают.

– Перестала бы ты говорить об этом вздоре, – попросил я Клару, но она не обиделась.

– Пойдем поедим.

Я соскользнул с гамака и встал. Мне нужно было, чтобы я мог говорить и при этом Клара не касалась меня.