Врата жизни

Стивен уверенно шла впереди, Леонард вынужден был следовать за ней, несмотря на приступ раздражения. Он понимал, что она поставила его в невыгодное положение, но не видел возможности что-либо изменить в заданных ею условиях игры. У него не было шанса вступить с ней в открытый спор – со стороны могло показаться, что он требует денег. Он не мог сразу заявить, что хочет жениться на ней – в таком случае в дело могла вмешаться тетушка, и он не был уверен в ее поддержке. Все это вело к опасности отсрочки разговора по существу, а отсрочка была для него теперь недопустима. Он чувствовал, что упоминание о его долгах было для Стивен всего лишь предлогом. Однако ему оставалось одно: держать хорошую мину. А потому он без возражений последовал за Стивен на лужайку.

Мраморная скамья в римском стиле была установлена там под углом к дому, так что один человек, разместившись на ней, сидел лицом к фасаду, а другой был обращен к нему лишь на четверть. Стивен выбрала ближний конец скамьи, предоставив Леонарду менее выгодную для него открытую позицию, в которой он был прекрасно виден со стороны дома. Едва он сел, Стивен заговорила:

– Итак, Леонард, расскажи мне все о своих долгах.

Интонация у нее при этом была очень девичья, дружелюбная, но за маской веселости скрывался затаенный ужас. Она подозревала, что опрометчивое письмо еще принесет ей немало горестей. В данный момент оставалось надеяться, что Леонард придержит его в качестве последнего шанса и не будет заинтересован в том, чтобы использовать его. Надо было действовать так, чтобы сократить риск.

Что касается Леонарда, он был отчасти обезоружен указанием на долги, однако животный инстинкт заставил его насторожиться и сосредоточиться во имя собственной безопасности и искать уязвимое место противника. Он угадывал страх Стивен, ее неуверенность. В конце концов, перед ним была та же Стивен Норманн, которую он видел прошлым утром на холме! Он отбросил сомнения и прямиком устремился к цели:

– Собственно говоря, я просил о встрече с тобой, Стивен, не из-за долгов.

– Ты удивляешь меня, Леонард! Я думала, что после твоего неудовольствия, вызванного неприятной прогулкой по жаре, ты мог вернуться лишь по поводу денежных вопросов.

Лицо Леонарда едва заметно дернулось, но он моментально взял себя в руки и продолжил:

– Это очень мило с твоей стороны, Стивен, но я действительно пришел сегодня, чтобы поговорить на другую тему. Несмотря ни на что! – в последней ремарке прорвалась наружу его наивная самовлюбленность, уверенность, что нет на свете ничего важнее его личных обстоятельств, острейшим и первейшим из которых в данный момент были финансовые проблемы.

Глаза Стивен опасно сверкнули. Теперь она видела и понимала его гораздо лучше. Ей не составило труда догадаться в этот момент, что он ведет дело к другой теме их предыдущей встречи – разговору о браке. И это казалось ей чудовищным. Но Леонард был целиком погружен в свои переживания и не заметил настроения девушки. По-настоящему влюбленный не смог бы проявить такую слепоту.

– Знаешь, Стивен, я обдумал все то, что ты мне написала и сказала при встрече, и я хочу сказать, что принимаю это! – с этими словами он прямо и решительно взглянул ей в глаза.

Стивен ответила медленно, с озадаченным видом и полуулыбкой:

– Принимаешь то, что я сказала в письме! Но что это значит, Леонард? Должно быть, письмо содержит больше, чем мне известно. Насколько помню, я всего лишь написала несколько строк и попросила тебя встретиться со мной. Дай-ка взглянуть на него! Я хочу быть уверена в его содержании! – и она протянула руку.

Леонард был в замешательстве. Он не знал, что сказать. Стивен могла забрать письмо, и он лишился бы единственного документального свидетельства. Он лихорадочно искал повод избежать этого. Теперь ему стало ясно, насколько удобную позицию для разговора она избрала. Протянутая рука раздражала его, он попытался взять ее, чтобы помешать Стивен, но представить это в виде нежного жеста. Но она отдернула руку.

Стивен твердо намерена была не допустить, чтобы стороннему глазу их общение могло бы показаться фамильярным или слишком интимным. Но Леонард увидел в этом лишь достигнутую цель – протянутая за письмом рука исчезла, можно было продолжить разговор.

– В твоем письме немного сказано. Конечно, за исключением возможности выслушать тебя, услышать твои милые слова и твое милейшее предложение!

– Да, вероятно, я была бы мила ко всякому в столь трудном положении, с такими долгами, и предложила бы свою помощь.

Стивен и сама понимала, что высказалась очень жестко, но не видела другого выбора. Леонард был не слишком чувствителен, но она затронула одно из немногих его уязвимых мест. Однако он уже не мог остановиться на полпути.