Врата зимы

Олриг улыбнулся и моментально превратился в женщину. Сказать, кто она — девушка, мать или старуха, — было невозможно. По лицу ее в одно мгновение пробежали выражения лиц тысячи разных женщин.

— Сайя и Мировой Кузнец — два имени одного и того же существа, дочь моя. Я не знаю, почему люди упрямо верят в обратное.

Эйрин улыбнулась, Грейс последовала ее примеру. Жаль, что сейчас здесь нет Гредина. Юноша наверняка обрадовался бы. Ведь его предположение о том, что Толкователи Рун и колдуньи не слишком отличаются друг от друга, подтвердилось. Олриг и Сайя — два облика одного и того же существа.

Над миром уже почти опустилась ночь. Грейс почувствовала, что замерзла. Нужно идти в крепость. Они обязательно продолжат разговор, но только завтра. Завтра, когда над Зеей снова взойдет солнце. А пока нужно поскорее вернуться в цитадель.

— Ты останешься с нами? — обратилась Грейс к той, которая сочетала в себе самые разные женские обличья.

Он сама была не вполне уверена в том, что имеет в виду — остаться в Неприступной Цитадели или вообще в этом мире.

Перед ней снова возникло лицо Грислы. Старуха улыбнулась, обнажив единственный зуб. Несмотря на улыбку, в ее глазах читалась грусть.

— Возможно, какое-то время я побуду с вами, Ваше несравненное величество. Мои питомцы уже ушли, вернулись в Сумеречное Царство. На сей раз мы уже больше никогда не вернемся. Могримы, видимо, тоже последуют за нами. Не останется никого, кому ведом путь в тумане. Наш мир и наше время навсегда останутся за пределами вашего мира и вашего времени.

— Почему? — заплакав, спросила Грейс. — Почему вы покидаете нас?

— Не плачь, дочь моя. — Старуха морщинистой рукой вытерла с ее щек слезы. — На смену пришли новые боги. Вон, смотри, идут самые юные из них!

Тьму озарила вспышка рубиново-красного света. Со стороны цитадели, держась за руки, спускались три человека. Один из них — мужчина — широко улыбался. Рядом с ним шагала молодая женщина с черными волосами и кожей, похожей на полированное эбеновое дерево. Между ними маленькая босая девочка в сером платье-рубашке. Свет исходил именно от нее.

— Лирит! — крикнула Эйрин. — Сарет!

— Тира! — позвала Грейс.

Девочка высвободилась и бросилась к Грейс, которая опустилась на колени и приняла ее в объятия.

— Ты вернулась, Тира! — проговорила она и погладила малышку по голове.

— Я люблю тебя! — торжественным тоном произнесла Тира.

Красный свет сделался сильнее, и Грейс почувствовала, как тепло окутало ее со всех сторон. Затем снова стало темно, и Тира исчезла. Грейс выпрямилась и увидела в небе яркую рубиново-красную звездочку. При мысли о том, что она больше не увидит Тиру, ей стало грустно, и грудь пронзила боль. Однако это была нормальная боль. Это означало, что ее сердце осталось на прежнем месте.

А значит, она жива!

— Пойдем, Грейс, — тронул ее за руку Тревис. — Становится холодно. Нужно возвращаться в крепость.

Они отправились в направлении к цитадели и по пути Грейс заметила, что Тревис и Бельтан стараются держаться поближе к Вани. Хотя об этом не было сказано ни слова, не оставалось никаких сомнений в том, что мужчинам известно о ее беременности. Грейс задумалась над тем, что ждет этих троих симпатичных ей людей в будущем. В данный момент их более всего привлекало общество друг друга. Мысли о том, что ждет их в будущем — если судьбе будет угодно не разлучать их, — можно отложить до завтра, до утра.

Но вот другое дело совершенно не терпело отлагательств, и Грейс, не доходя до крепости, рассказала друзьям о Дарже. Ей помогла Эйрин — она дополняла ее рассказ, когда Грейс замолкала и не могла продолжать из-за накатывавшей на нее волны горя. Однако ни Грейс, ни ее подруга ни единым словом не обмолвились о признании рыцаря в его любви к Эйрин. Дело глубоко личное и в него не хотелось посвящать даже близких друзей. Юная баронесса стала супругой Теравиана из чувства долга и не особенно противилась необходимости сочетаться с ним браком. Однако признание в любви, означавшее, что Дарж всегда мечтал только о ней, стало для нее чем-то вроде потаенного сокровища, которым любуются украдкой, когда этого никто не видит.

Вскоре Грейс заметила, с каким видом Теравиан касается руки своей юной супруги, и, несмотря на свое угрюмое настроение, улыбнулась. Как знать, может быть, Эйрин и не так часто придется тайком вспоминать последние слова Даржа.

— Я вот только одного не понимаю, — произнес Бельтан, когда они были уже совсем близко от потайного хода, который охраняли несколько воинов с зажженными факелами в руках.

— Чего же именно? — спросила Грейс.

Белокурый рыцарь задумчиво поскреб подбородок.

— Тревис разбил Первую Руну в соответствии с древним пророчеством. Однако в том же пророчестве говорилось также и о том, что воины Ватриса непременно потерпят поражение в Решающей Битве.

— Так и случилось, — ответил ему Тарус. — Армия Бледного Короля взяла нас в клещи, прижав к крепостной стене Неприступной Цитадели. Они должны были уничтожить нас. Наша гибель была неминуема.

— Да, мы не смогли бы победить их, — согласился Теравиан.

Эйрин бросила взгляд на Тревиса.