Вратарь республики

Я вижу, дело принципиально хамское. Говорю защитнику нашему — Новоселову: «Саша, дай ты ему по ногам, прямо житья мне от него нет. В конце концов ты видишь, что он, зверь, себе позволяет. Я за себя не ручаюсь, лучше уж ты…» Ну, Саша меня послушался, да сгоряча не за тем погнался. Выдал ему незаметно на мелкие расходы. Я кричу: «Саша, не этот!» А Саша махнул рукой и говорит: «Все равно, один, говорит, черт!» А Бен Хорг норовит меня башкой под вздох подсадить. Раз он перелетел через меня, лежит, поправляется, ну, я придал ему вертикальное положение и вежливо предупредил — смотри, говорю, заработаешь… Приложу — и гуд бай, будь здоров… И для перевода на ихний язык, значит, кулаком ему это объяснил издали — вот так, мол…

Были мячи трудные. Один был хороший! От ихнего края — великолепно играет! Из любого положения смертным боем лупит. Такие навешивает, честное слово, брать приятно! Я один угловой вынул, а на меня набежали и тут немножко примяли меня прямо ногами, как травку, и руку я как-то вытянул… Боль зверская. Но вставать надо, хотя и кожа у меня на ноге свезена. Кое-как поднялся, а тут опять два их гаврика нападают. Мяч уже близко. Ну, тут у меня сразу все прошло. Это лучшее лекарство! После матча, как свисток был, так сразу рукой пошевелить уже не мог. Измолотили порядком. Самому даже удивительно стало, как это я играл с такой рукой. Вот в основном и всё. Спрашивают тут, как я на футбол смотрю. Игру люблю крайне. С нею и жить живее. Вот в нашем Гидраэре футбол очень помогает: и в смысле работы, и какое-то особое настроение дает. В нашей песне как поется:

Эй, вратарь, готовься к бою!
Часовым ты поставлен у ворот.
Ты представь, что за тобою
Полоса пограничная идет.

Вот я и представил. Остальное каждому понятно. Ну, и ясно, когда не в песне, а, так сказать, в прозе, на самом деле, за тобой будет что-нибудь поважнее футбольных ворот, то чесать будем еще не так… Одним словом, я думаю вам и так понятно… (Бурные аплодисменты.)

И Антон, беспомощно махнув рукой, сел на место.

Овация громыхала.

— Вы стали такой знаменитый, Тоша, — сказала ему в тот вечер Настя, — что к вам просто страшно подойти.

— Ну, бросьте вы, в самом деле! — смутился Антон. — Этак мы будем с вами друг друга бояться, ничего не получится.

— А разве вы меня боитесь?

— Чуток, — откровенно признался Антон.

Настя засмеялась и ласково взяла Антона под руку. Они выходили из здания клуба, где шло чествование. Они удалялись беседуя. Насте было приятно, что она идет под руку с Антоном Кандидовым, что все смотрят на них, а встречные девушки, верно, завидуют. Вероятно, это было не совсем хорошо, но все-таки это было очень приятное чувство. Ребята, посматривая вслед удалявшейся парочке, многозначительно переглянулись.

— Настя, — крикнул Фома, — а мы как?

Антон за спиной погрозил Фоме кулаком.

— До свиданья, мальчики! — весело прокричала Настя и помахала рукой через плечо Антона.

Карасик мрачно отошел в сторону. Бухвостов подозрительно исподлобья посмотрел вслед ушедшим.

…Они шли по парку, полному вечерней голубизны и шепотов. Их влекло в укромные аллеи. Луна распестрила дорожки. Белесые лучи, пробившись сквозь листву, обнаруживали уединившиеся парочки. Потом Настя и Антон сидели у озера, у самой воды. Над ухом пели комары.

— Эх, на Волге у нас сейчас, — сказал Антон, — тихо, на тысячу верст тишина!

— Я только раз была на Волге.

— Ничего… Мы еще с вами поплаваем там. Верно?

Вот опять! Как только останется наедине с Настей, так черт знает какие глупости лезут на язык, а то, о чем хочется сказать, никак не выговоришь. Антон вспомнил, как внимательно слушают его Лада, Ласмин, Мария Дементьевна, когда он разглагольствует о чем-нибудь. Все восхищаются, какой он непосредственный, сильный.

— Ох, и здоровый же я, Настасья Сергеевна! — произнес он голосом, которым обычно говорил у Токарцевых.

Однако на Настю это мало подействовало.

— Почему вы, Антон, мне все твердите, что вы такой здоровый?

— А что ж я буду говорить, что больной? — сказал Антон и обиделся.

Он буркнул это нарочно грубо. Что такое, в самом деле!.. Ничем не проймешь!

Он посмотрел сбоку на Настю. Лунная дорожка пошла по озеру. Отблески дробились, освещали Настино лицо. И Антону был виден профиль Насти, как бы обведенный светящимся и лучистым контуром. Настя задумчиво смотрела на воду.

Антон почувствовал огромную нежность. Ему захотелось сказать что-нибудь очень хорошее и простое Насте. Он подсел немножко теснее:

— Настя, Настасья Сергеевна, я вас все хочу спросить, все это…

И он опять замолчал.

— Ну, чего же вы молчите?

— Да вот как-то все это…

— Ну, ну, — подбадривала его Настя.

И тогда, совершенно не зная как, решительно и убито, Антон проговорил:

— Вот… на дубу три ветки, а на каждой по три яблока. Сколько всего?

— Ну, девять, — изумилась Настя.

— Э-э, разве на дубу яблоки растут? — сказал с превосходством Антон. — А еще инженер!