Вратник. Начало судьбы.

– Дверь не заперта. Если вы по природе не любопытны, то пожалуйста, можете уходить. Идите с миром, и я забуду о вашем существовании. Однако мой вам совет – останьтесь и выслушайте меня.

Рома поднялся с кровати и решительно подошёл к двери. Взявшись за ручку, он вдруг остановился и оглянулся:

– Сколько это займёт времени?

– Что?

– Разговор.

– Как пойдёт, однако его у нас мало.

Всё о чём думал в это мгновение Роман, так это почему голова перестала болеть, и он не испытывает похмелья. «Странно – подумал Зуев – неужели во мне, ещё что-то осталось от того прежнего.» Потоптавшись с ноги на ногу, он вернулся и сел на край кровати:

– Говорите… Я готов Вас выслушать…

Серафима Львовна откровенно лукавила, а её наигранное безразличие в миг бы закончилось, если только Роман осмелился уйти. Зря что ли она и её подручные с вечера возились с этим алкашом. На конспиративную квартиру привезли, спать уложили, а с самого утра – у его постели.

Женщина взяла из папки измятую фотографию и протянула Зуеву:

– Вы узнаёте кого-нибудь?

Роман принял фото и взглянул на снимок. На фотографии, примерно пятнадцатилетней давности он узнал себя, стоявшего в окружении подростков одного с ним школьного возраста.

Зуев удивлённо поднял брови:

– Откуда это у вас?

– Кого-то узнали?

– Себя естественно…

– Ещё кого?

– По имени мало кого помню. Фото из летнего детского лагеря, а там все были приезжие, то есть из разных школ и даже городов…

Серафима Львовна улыбнулась:

– Девочку, стоящую с вами рядом, помните?

Зуев ещё раз посмотрел на снимок и расплылся в улыбке. Женщина продолжила:

– Вижу, что вспомнили. Как её имя?

Роман напряг мозг, но память подвела его:

– Нет, не помню… Что-то необычное. Далёкое во времени… Чудное имя какое-то.

– Может Василина?

Зуев оживился:

– Точно! Василина! Васька! Мы её Васькой называли. А что такое?..

Вернув фото, Роман вопрошающе посмотрел на женщину:

– Почему она вас интересует? Что-то случилось?

Пряча снимок в папку, женщина спросила:

– Почему из остальных ребят, запомнили именно её?

– Ну… Мы… То есть…

Серафима Львовна повысила голос:

– Что вы мямлите… Говорите, не стесняйтесь.

Зуев стыдливо опустил глаза:

– Первый поцелуй…

Улыбнувшись, женщина замолчала, потом лицо её стало серьёзным, а взгляд сосредоточенным. Она показала на папку:

– Здесь собрана вся ваша жизнь. От рождения до этого момента. Где родились, кто родители, первый день в школе, летние лагеря, армия, школа милиции, работа в органах, смерть родителей, женитьба, развод, переезд после размена родительской квартиры в тесную хрущёвку и пьянство, пьянство, пьянство… И как следствие вас турнули из полиции с «волчьим билетом». Прошло почти полгода, а вы скатываетесь и скатываетесь… Согласитесь, вы ничем незаслуживающий моего внимания человек.

Роман поднял глаза:

– Тогда, что вам от меня нужно, если я такой никчемный? Объяснитесь…

– Не хамите Зуев. Наберитесь терпения. Так вот… Вы Роман заинтересовали меня лишь потому, что запечатлены на этом снимке. Вас единственного, кто изображён на фото, удалось разыскать. Вдаваться в подробности я не могу, а вот помощь мне ваша нужна. В чем, заключается помощь? Вы должны опознать Василину. То есть, при встрече с ней сказать нам, тот ли это человек.

Роман возмутился:

– Как я могу её узнать? Мы не виделись пятнадцать лет. Она, поди красавица. Я её после лагеря, не встречал. Смена закончилась, и контакты прекратились. Теперь вряд ли её узнаю. Пятнадцать лет прошло. Тогда ей было лет четырнадцать-пятнадцать…

Серафима Львовна глубоко вздохнула:

– И всё же нужно попробовать. Есть подозрение, что девочка внешне не изменилась. Она не повзрослела и не постарела. Ей и сейчас на вид, как вы выразились, четырнадцать-пятнадцать лет.

Взглянув, в изумлённое лицо собеседника, женщина на мгновение замолчала, потом заговорила вновь, повышая децибелы своего голоса:

– Не смотрите на меня так Роман, не смотрите. Я ещё в своём уме…

Серафима Львовна достала из папки стопку пожелтевших фотографий и передала мужчине:

– Посмотрите вот это.

Зуев взял в руки фотоснимки и начал их просматривать. По качеству, а также изображенным на фотографиях сюжетам они относились к двадцатому веку и везде в центре композиции присутствовала Василина. На одних снимках девочка позировала в окружении матросов, у которых на ленточках бескозырок читалась надпись «Аврора», на других стояла на заре пионерского движения в повязанном на шее галстуке, далее были несколько снимков где Василина запечатлена на улицах блокадного Ленинграда, а заканчивалась подборка, фотографией из пионерского лагеря «Артек», где юные пионеры на групповом фото окружали «Дорогого Леонида Ильича».

Нескрыая удивления, Роман вернул снимки и задал женщине вопрос:

– Чья-то гениальная шутка? Неплохой монтаж…

Спрятав фотографии, Серафима Львовна ответила:

– Это мы и пытаемся выяснить. Она ещё засветилась в кинохронике одной из майских демонстраций на Красной Площади в конце тридцатых годов двадцатого века. Киноплёнку, которой много лет, нелегко подделать это не цифровые видеофайлы…