Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

Не поднимая головы, Сергий внимательно посмотрел на каждого, и каждый почувствовал в душе, что игумен в этот момент прощается именно с ним. Ничто не нарушало тишины, только за окном шелестел дождь.

Сергий тихим голосом произнёс:

— Не скорбите, братья мои духовные. Отхожу я к Богу, меня призывающему, и вас поручаю Всемогущему Господу и Пречистой Его Матери. Заповедую вам, схороните меня на общем кладбище вместе с прочими усопшими отцами и братьями, с которыми вместе я прошёл свой путь. — Сергий закрыл глаза, помолчал. — Прощайте, братья мои. Никон, останься, я хочу исповедаться и причаститься.

Братья перекрестились, поклонились и вышли, вытирая слёзы. Никон остался около Сергия.

День клонился к вечеру. По-прежнему моросил дождь, по-прежнему у кельи Сергия стояли иноки, и ближе к порогу — старейшие его сподвижники.

Дверь кельи отворилась, на порог вышел Никон. Из глаз его катились слёзы. Все с тревогой смотрели на него. Никон помолчал, укрощая душевную боль, справился с волнением и заговорил:

— После исповеди старец наш последний раз приподнялся, с глубоким благоговением вкусил от Чаши Христовой и вновь опустился на ложе. Весь исполненный благодатного утешения, он возвёл горе свои слезящиеся от радости очи, ещё раз простёр к Богу свои руки и тихо молвил «В руки Твои предаю дух мой, Господи!», и в дыхании сей молитвы отошёл чистою своею душою ко Господу, Которого от юности возлюбил…

Тяжкий стон прервал слова Никона. Братья знали, что момент этот неотвратим, но у каждого в глубине души ещё теплилась надежда на чудо. Скорбная весть легла на души братьев, погасив последнюю надежду. Печаль отразилась на лицах иноков, они тихо стояли, склонив головы.

Немного помолчав и смахнув слезу, Никон продолжал:

— Лишь только усопший праведник испустил последний вздох, несказанное благоухание разлилось по келье. Лицо его сияло небесным блаженством, смерть не посмела наложить свою мрачную печать на святолепный лик новопреставленного старца Божия. Царствие ему Небесное и вечная память.

Никон перекрестился. Все иноки крестились, вытирали слёзы. Потрясённые столь скорбной вестью и оцепенев от горя, братья молчали. Наконец печаль вырвалась наружу:

— Прости и благослови, отче и возлюбленный о Христе, — произнёс Епифаний, — ушёл ты туда, где ждёт тебя великая награда и воздаяние за все твои труды и подвиги, ушёл с миром ко Господу, Которого возлюбил.

— Оставил ты великое число учеников своих, разлетевшихся аки птицы по земле Русской сеять просвещение Православное, — промолвил Елисей. — Нет тебя больше с нами, остались мы все, как овцы без пастыря!

— Что есть наша жизнь, — продолжил Епифаний, — и наше существование в сравнении с подвигами и добродетелями святого? По сравнению с ними наша иноческая жизнь — ничто, наши молитвы, как призраки. Чему ты учил словом, то сам совершал на деле. Тебя же Бог прославил, кто может похвалу Его сокрыти? Кого из других святых Бог возлюбил столь же, сколько Сергия?

— О избранник Христа! — Антоний вытер слёзы. — Поминай стадо, тобою собранное, молись за нас, за детей твоих, ты имеешь дерзновение у Царя Небесного, не промолчи же, вопия за нас ко Господу! Помяни нас, недостойных, у Престола Вседержителя и не переставай молиться о нас Христу Богу, ибо тебе дана эта благодать.

Так оплакивали осиротевшие ученики своего Великого Учителя.

Молодой инок, стоявший недалеко от Никона, спросил его:

— Отче, поведай братии, где совершится погребение останков игумена нашего?

— Отец наш Сергий опять заповедал не погребать его в церкви, а положить на общем кладбище, вместе с прочими усопшими отцами и братьями.

— Когда братья ходили на Москву к Митрополиту Киприану, — тихо молвил Антоний, — они поведали ему, как завещал отец наш Сергий о месте его погребения. Тогда Митрополит Киприан, зная о завещании игумена, не затруднился благословить на погребение его в церкви, хотя сам он не желал того.

Громко, чтоб слышно было всем братьям, Никон ответил:

— Апостол Павел учит нас: «даже человеком утверждённого завещания никто не отменяет и не прибавляет к нему». Отец наш Сергий запретил погребать себя в церкви. Посему, следуя учению Апостола Павла и последней воле отца нашего Сергия, погребать его будем на общем монастырском кладбище. — Немного помолчав, Никон добавил: — Теперь я буду готовить усопшего к погребению, Епифаний поможет мне, а вы, братья, идите в церковь читать Евангелие и молитву по усопшему.

Перекрестившись, Никон и Епифаний вошли в келью. Все иноки, крестясь и шепча слова скорби, направились в церковь.

Воцарилась тишина, только с крыши кельи монотонно падали капли — небесные часы отсчитывали неумолимое время вечности.

Погребение святых останков Сергия совершилось 28 сентября, как он сам завещал, на общем монастырском кладбище вместе с прочими усопшими отцами и братьями. Провожали его к месту последнего упокоения князья и бояре, почтенные старцы, игумены, дьяконы из Москвы и других городов, множество иноков и несчётное число простых людей из разных весей земли Русской, кто со святыми иконами, кто со свечами, кто с кадилами.