Вредители (СИ)

- Не понимаю. И если говорить начистоту, культура - это кое-что большее, чем картины и театры,- заметил Кимитакэ,- Культура - это всё, что приводит жизнь в порядок. И армия - это тоже часть культуры. Она учит человека жить с идеей государства - и даже тем, кто успевает в учёбе плохо, эту идею вколачивают. Вернётся такой человек из армии - и всю деревню к высокой культуре приобщит. Например, всем объяснит, что когда трамвай мимо императорского дворца проезжает, патриотически настроенный пассажир должен не сидеть пнём или стоять столбом, а приготовиться, напрячься и, как только кондуктор скомандует - тут же поклон! А ну-ка, напряглись…

Вся троица синхронно поклонилась, а потом выпрямилась в прежнее положение, словно бамбуковые стебли.

- Никакого подкупа,- заверил Юкио,- Я просто собираюсь выставить напоказ то, что и так очевидно.

Они договорились встретиться завтра. Ёко предупредила, что у неё урок музыки, так что ребятам предстоит справиться без неё.

Переговоры с матерью прошли удивительно гладко. Она сразу достала, скольно надо, из шкатулки и только потом осведомилась:

- К девицам собрались?

- Вроде бы нет,- ответил Кимитакэ,- Если честно, Юкио-кун так и не сказал, куда мы поедем.

- С Юкио-куном можешь идти хоть на край света. Поверь моему опыту - такой нигде не пропадёт.

“Юкио-кун привычный, он не пропадёт. А вот не пропаду ли непривычный я?”- успел подумать Кимитакэ, пока укладывал купюры.

Приятель поджидал его там же, где раньше - на трамвайной остановке. Снова с зонтиком, но теперь ещё и с портфелем. И почему-то было совершенно невозможно вспомнить, куда делся его причудливый фонарь в форме Золотого Храма - могло быть и так, что он так и стоит в опустевшей комнате деда.

Ребята ехали - и опять неизвестно куда. Краснобокий трамвай, похожий на сундук с тонкими стенками, трахтел куда-то на северо-запад - Кимитакэ успел заметить по ходу движения серую крышу Большой храма и несколько корпусов Токийского университета.

- Куда мы едем?- спросил Кимитакэ.

- Cкажи, а вас учили, как быть, если приходится закупаться продуктами на чёрном рынке?- Юкио, казалось, его и не слышал,- Или в Гакусуине считают, что это всё равно дело для слуг.

- Я об этом никогда не задумывался,- вынужденно ответил Кимитакэ,- Хотя понимал, что такое будет. Я когда в Гакусуин поступал, на экзамене по географии был вопрос: «Если мир подвергнет нашу страну экономической блокаде, в чем мы будем нуждаться больше всего? Что следует предпринять, чтобы преодолеть трудности?»

- А ответ помнишь?

- Как сейчас. “Более всего мы будем нуждаться в продовольствии, хлопке и шерсти. Что до еды, то вместо риса и пшеницы следует употреблять другие виды продовольствия и беречь еду. Следует выращивать возможно больше хлопка в нашей стране, а недостающую часть хлопка и шерсть возмещать шелком.” Будем, стало быть, в шелках ходить, как римские императоры.

- Нам нужна одна приправа,- ответил Юкио,- Хорошая, всемирно известная приправа: соевый соус. Но тот, что по карточкам дают, он же никуда не годится, это проста чёрная и терпкая водичка. Нам нужен другой соус, густой, как терияки и такой же пахучий. Соус, какой не могут себе позволить даже наши героические подводники…

А вот и последняя станция - прямо перед воротами провонявшего копотью вокзала Икэбукуро.

Здесь городская застройка закончилась. Но не закончился сам город.

Сразу за вокзалом стояли ещё какие-то домики, только улица между ними была уже грунтовой. Сбоку от домиков был покосившийся храмик с облупленными воротами, а за храмиком сверкала поверхность небольшого пруда.

Юкио решительно, словно завоеватель, пересёк станцию, спрыгнул на ту сторону и зашагал к домикам. Кимитакэ следовал за ним. Он пока не знал, что задумал его приятель - но уже заранее чуял кожей, что пыли здесь много и школьную форму придётся потом чистить.

Вблизи этих домиков оказалось неожиданно много - целый маленький город с подветренной стороны железной дороги. И это определённо было не то место, чтобы отдыхать душой, прогуливаясь на выходных. Возле домов застыли гнилые лужи, и крепко разило кислятиной. И - ни души на улицах, только где-то за домами кто-то переругивался на китайском.

К счастью, блуждать им пришлось недолго. Они обогнули тот самый пруд, миновали ещё одну линию из уже более пристойных домов, выкрашенных серой краской, с огромными фронтальными окнами, заклееными бумагой. Здесь на дорожках между домами лежали камни, обтёсаные до плоских квадратов.

А потом они оказались на пустыре, перед белыми оштукатуренными складами, обросшими деревянными пристройками-киосками, что напоминали скорее ящики-переростки. Сбоку тянулся ещё один торговый ряд, из деревянных домиков, ненамного больше киосков. Над киосками присобачены вывески с каллиграфически мучительными знаками, а между ними ходили люди - по виду, обычные горожане. Они приценивались и что-то покупали в этих подозрительных киосках, причём говорили вполголоса. Оттуда, где стояли ребята, можно было расслышать только шорох и шум.