Вредители (СИ)

Кимитакэ ожидал, что Юкио сейчас расскажет про Киото - он подозревал, что именно там одноклассник приобрёл свой фирменный фонарь. Но Сатотакэ не спешил делиться своими похождениями.

Они вышли на уже совсем незнакомой остановке, где низенькие деревянные домики уже таяли в ночной синеве, а в переулках не было даже асфальта. Юкио повёл их в глубине. И после двух поворотов они убедились, что Сатотакэ угадал правильно про время прибытия.

Перед ними был двухэтажный дом, словно вырезанный из каталога с пансионами Южной Франции и вклееный прямо посреди деревянной застройки окраины Токио. Белоснежный, с мавританскими арками на обоих этажах, фронтальным балконом и высоченными краснокирпичными трубами, что торчали сквозь крышу. Только три иероглифа под куполообразной крышей напоминали, что это строение расположено в Азии.

Чуть сбоку стояла деревянная шестиугольная беседка, которая подошла бы для чайных церемоний, если бы не отсутствие стен. А вот сада, который непременно окружал бы такое респектабельное место, не было - лишь несколько штришков.

- А я опознала, что это за дом,- сказала Ёко,- Тут учебник истории не поможет, тут старые журналы листать надо. Там много ерунды, но много и фотографий. Так я этот домик отлично запомнила.

- И что это за место?- спросил Кимитакэ.

- Никаких сомнений - это “Рокумейкан”. То есть Банкетный Зал. Полное совпадение с фотографией. Даже деревянная беседка на переднем плане имеется. Он, конечно, сгорел год назад, но это уже второстепенные детали.

- Постой-ка, этого не может быть. Рокумейкан не мог здесь стоять. Я отлично помню - он стоял на Хабуе, по соседству с Имперским Отелем. Да и не строят такие важные здания на окраинах!

- Разумеется, не строят. Но насколько я знаю, простроенные обычным способом здания и не исчезают при свете дня.

- Это ты верно заметила. Тут не обошлось без магии… Кстати, иностранцы до сих пор переводят название прежнего Рокумейкана дословно - как “Павильон оленьего крика”,- проявил образованность Кимитакэ,- Для них это звучит по-настоящему поэтично и непонятно.

- Я, конечно, понимаю, что олений крик символизирует гостеприимство,- заметила Ёко,- Но не могу понять, почему. Возможно, причина теряется во мраке веков. Чтобы разобраться, придётся специально собрать гостей и покричать перед ними по-оленьи. Как он, кстати, кричит? Я помню, в Наре они не столько кричали, сколько жаловались на официальную диету.

- Причина как раз отлично известна, вы просто в школе до неё ещё не дошли,- ответил Кимитакэ,- Но это нормально. Дети вашего возраста на собственной землеп во многом ещё иностранцы. Однако культуру свою надо знать. Именно она делает нас непостижимыми для противника. Олений крик как обозначение гостеприимства - родом из совсем древних времён. Это обыгрывание одного стиха из древней, ещё китайской Книги Песен:

Согласие слышу в криках оленей,

Что сочные травы на поле едят.

Прекрасных гостей я сегодня встречаю:

На гуслях играют и шэни звучат.

Там ещё дальше есть строки, но они не имеют отношения к Банкетному Дому.

- Старая поэзия хороша,- констатировала Ёко,- Она часто бывает авангарднее современной.

Они подошли ближе. Пока они приближались, Кимитакэ вспоминал, что он вообще знает об этом здании.

Его построили как что-то вроде одного на всех посольства для послов великих держав. Достаточно великих держав, чтобы содержать посла в Японии, было немного, поэтому для них хватало номеров второго этажа. А на первом обустроили кухню, общий стол и танцевальный зал. Танцевальный зал был сам по себе не очень большой, но зато интриги там плелись огромные. Японцы пытались воздействовать на великие державы танцами, кухней и ношением европейской одежды, потому что не было достаточного количества линкоров и миноносцев. Это время так и прозвали: эпохой Рокумейкана.

Потом Япония построила линкоры и миноносцы, отдельные здания посольств и Императорский Отель. И Рокумейкан пропал, сначала из газет, а потом из общественного внимания. Словно вышедший в отставку политик, он может быть и жив, но никому до него нет дела.

Было очевидно, что тут какая-то хитрость - не может бывший учитель позволить себе построить точную копию целой гостиницы. А даже если бы смог построить - замучался бы в ней жить. Одна уборка сколько займёт...

И вот они стояли перед ступенями.

А потом дом дёрнулся и линии, которые его образовали, начали трепетать и рваться. Вдруг оказалось, что и красный цвет труб - всего лишь отсвет заката, а сами очертания этого нового Рокумейкана затрепетали и стали превращаться в длинные чёрные линии, проведённые тончайшей кисточкой.

А потом они бросились на ребят, словно щупальца голодного .

Кимитакэ не видел, что делают другие ребята. Он сосредоточился на своих действиях.

Тонкие, как хоботок комара, линии схватили его рукава, полы ученической куртки и даже воротник. Но школьник уже расстегнул все пуговицы - и просто выскользнул из одежды, оставшись обнажённым до пояса.