Вредная привычка жить

    – Ты сама меня толкнула на это, ты сама велела пить, – защищалась Солька.

    – Я велела пить, а не напиваться!

    – У меня алкогольная непереносимость, – заявила Солька, – я просто отравилась.

    – Альжбетка, ты помнишь до неприличия счастливое лицо этой отравленной?

    – Мы на тебя надеялись, – сказала Альжбетка.

    – Так я же не подвела…

    – Да ты ничего не помнишь! – вскричала я.

    – Я помню… начало, помню… ты сказала, чтобы я поговорила со Славочкой.

    – С кем?

    – Ой, со Славкой, конечно.

    – Ну?

    – Я с ним и поговорила.

    – О чем?

    – Не перебивай, пожалуйста, – попросила меня Солька. – Я намекнула… нет, я просто сказала, что он замечательный… то есть что у него замечательная… карьера… теперь… и он не должен никому говорить, чем он раньше занимался. Я все сделала, как ты велела.

    – Ты уверена? – спросила я.

    – Вот честное слово, я не подвела, клянусь всеми своими учениками!

    Альжбетка поперхнулась, а я, разинув рот, села на стул.

    – Чем ты клянешься? – переспросила я.

    – Всеми своими учениками, – повторила Солька, – у меня четыре класса и подработка на продленке, так что их много наберется.

    – Знаешь что, Солька, – сказала я, немного придя в себя, – мы тебя, уж так и быть, прощаем, но, ради всего святого, ты так больше не клянись.

    Солька сразу обнаглела и расслабилась. Она подскочила к столу, навалила в тарелку салата «Здоровье» в таком количестве, что витамины свешивались на стол, и стала уплетать это все вилкой, помогая себе время от времени руками.

    – Солька, а ты там со Славкой… Вы там что делали? – спросила Альжбетка.

    Солька замерла, вилка с морковкой, сдобренной геркулесом, повисла в воздухе.

    – Мы это… мы отмечали.

    – А потом? – поинтересовалась Альжбетка.

    – Потом мы еще немного отмечали… а потом мы выпили на брудершафт.

    – А разве вы не на «ты» общаетесь?

    – Да, но Славочка сказал…

    – Кто? – уточнила я.

    – Славка сказал, что раз мы раньше не пили по этому поводу, то надо выпить сейчас…

    – Дальше-то что? – замерев, спросила Альжбетка.

    – Вот, выпили и… скрепили все это… как положено…

    – Я так понимаю, – намекнула я, – что потом вы делали друг другу искусственное дыхание рот в рот.

    – Да, – сказала Солька и закрыла лицо руками.

    Мы с Альжбеткой переглянулись.

    – Потом как-то так получилось, – продолжила Солька, – что мы еще раз выпили на брудершафт… потом Славочка сказал, что у меня красивые глаза и стройные ноги.

    Мы с Альжбеткой посмотрели на Солькины ноги. Конечно, они не были двумя батонами докторской колбасы, но и до идеала недотягивали.

    – Понятно, – сказала я.

    – А дальше? – не унималась Альжбетка.

    – Девочки, если я вам кое-что расскажу, вы не будете смеяться?

    – Нет, – замотали мы головами.

    – Он сказал… он сказал…

    Мы подались вперед и перестали моргать и дышать.

    – Он сказал, что у меня очень сексуальные уши!

    Вы знаете – я люблю Сольку, и вы знаете – я люблю Славку, и вообще, мне кажется, что теперь я люблю весь этот мир!

    – Вот это да! – выдохнула Альжбетка, которая наверняка при всей своей красоте ни разу не слышала такого.

    Я взяла столовую ложку и подложила Сольке еще салата.

    – Кушай, кушай, – сказала я, поглаживая ее по голове.

    Солька подцепила двумя пальцами пучочек тертой свеколки и, роняя половину на стол, отправила его в рот.

    – Солька, а он тебе это сказал до того, как увидел, как ты ешь, или после?

    – Он мне еще много чего говорил, – не слушая меня, сказала Солька и блаженно закрыла глаза.

    – А вы это… ну, сделали самое главное? – спросила Альжбетка.

    После этого вопроса мне стало понятно, что именно в этой жизни Альжбетка считает самым главным.

    – Нет, ты что! – замахала на нее Солька.

    Ах, ах, ах!

    – Ну ничего, – успокоила ее Альжбетка, – мы в следующий раз вам мешать не будем.

    Солька нервно захрустела салатом.

    – А что у вас? – спросила она.

    Мы стали с Альжбеткой взахлеб рассказывать, как побывали на квартире Федора Семеновича, как благополучно нашли Альжбеткины фотографии и как совершенно случайно выяснили, что Федор Семенович и мой начальник Селезнев когда-то были одноклассниками.

    – Да вы что! – воскликнула Солька.

    Мы гордо выпрямили спины и одарили ее довольными улыбками.

    Когда все возгласы и восклицания закончились, когда все подробности были обмусолены и разложены по полочкам, я, сделав многозначительную паузу, произнесла:

    – У меня есть еще кое-что для вас.

    – Что? – спросили девчонки.

    – Вчера мы на работе отмечали день рождения нашей финансовой директрисы. Начальнику моему позвонили, и он удалился к себе в кабинет. Как вы думаете, что я сделала?

    – Ты поперлась за ним и стала подслушивать.

    – Молодец, Солька, здоровья тебе и жениха богатого.

    – Рассказывай же, – торопила Альжбетка.

    – Ему угрожали, и делали это весьма напористо, начальник мой к концу разговора стал более покладистым и явно собирался встретиться с теми, кто ему звонил.

    – Кто же это, интересно? – спросила Альжбетка.

    – Расследование, произведенное на месте, показало, – заявила я, – что звонили Потугины!

    – Не может быть! – замотала головой Солька.

    – Может, все так, как я и предполагала: они как-то связаны.

    – Главное, что нас уже в этом уравнении нет, – порадовалась Солька.

    – Хорошо бы, – вздохнула Альжбетка.