Вредная. Запретная. Моя (СИ)

— Ну наконец-то! Все-таки решил вспомнить о той, кто посвятила тебе всю свою жизнь?! Алекс, скажи мне, что это все неправда! Что ты не спутался с этой девкой!

Разговор еще толком не начался, а нервный голос матери вот-вот сорвется на крик. Впрочем, это была ее обычная истерика. Поэтому Смирнофф прикрыл глаза и с улыбкой, которую мать, к счастью, не видела, заговорил:

— Во-первых, она не девка, а во-вторых, да, мы с Сашей встречаемся.

— Это та самая девица, которая толкнула тебя в лужу перед операцией?! Тебя, моего больного, несчастного ребенка, почти инвалида…

— Мам, мама, — перебил ее сын. Эту песню он за долгие годы выучил от начала до конца. — Я давно уже не больной и не несчастный ребенок, и даже на пике болезни не был инвалидом. Неужели ты помнишь эту дурацкую историю? Саше вообще лет семь было.

— Значит, и ты помнишь! Я-то не забывала! Как вообще можно такое забыть и простить?! И девку эту сразу узнала! Алекс…

— Мам, еще раз, — спокойно продолжал Леша. — Она — не девка. И я буду тебе крайне признателен, если ты оставишь в прошлом эту историю.

— Никогда ее не прощу! Не смей мне такое говорить! — Мать сдаваться явно не собиралась. — А как же Даниэлла? Она же любит тебя, идиота такого!

— Я ее не люблю, мам, — терпеливо отвечал Алексей, поглядывая на деревья, мелькающие за окном такси. — И я ей ничего не обещал.

— Но ты обязан на ней жениться! Я… я…

— Ты ей обещала? — Смирнофф широко улыбнулся. Свою мать он знал как облупленную.

— Я хочу внуков! — жалобно прорыдала она в трубку, мигом сменив тон. — А от тебя их не дождешься, неблагодарный эгоист! И ты… о боже, только не говори, что эта… эта Саша…

— Мам, я люблю ее, — мягко увещевал ее Леша. — Она — мой человек. И ни с кем и никогда мне не было так хорошо, как с ней.

— Даже с собственной матерью?! Я всю жизнь тебе отдала. Я отказалась от карьеры, бросила сцену, а ты знаешь, что мне до сих пор поступают предложения?!

«Мам, да ты и не уходила со сцены, ты всегда на ней». Вслух любящий сын произнес совсем другое:

— Я вернусь домой через неделю, максимум через две. Все спокойно обсудим, хорошо?

— Не хорошо! Через две недели эта шалава тебя женит на себе, олуха, да еще без брачного контракта! Думаешь, ты ей нужен просто так? Только из-за твоих денег! То есть из-за денег моего покойного мужа! А ты никому не нужен, кроме матери, ясно?!

— Ясно, — согласился Алексей. — Мам, мне, чтобы жениться, не нужно ничье разрешение, даже твое. И если ты так хочешь внуков, то не называй их будущую мать шалавой. Я серьезно: если я женюсь, но только на Саше.

— Совсем голову потерял?! — Голос матери сорвался на визг. — Да она хамка, наглая девка, которая ни во что не ставит мое мнение, я…

— Подожди, мам! Вы что, успели познакомиться? Где?! — запоздало сообразил Алексей. Ну конечно, а как еще она могла узнать, что Саша и есть та самая девочка? Не по фотографиям же! — Мама?!

В динамике повисла тишина. Заставить мать замолчать было невозможно, а тут она как воды в рот набрала. И вот это очень сильно напрягло, в душе похолодело от нехорошего предчувствия.

— Мама?

— Она только что приходила, — наконец неохотно призналась мать. — Сюда, в твою квартиру. Я ее прогнала, Алекс, она тебе не пара. Я лучше знаю, что тебе нужно. Эта девица никогда не войдет в нашу семью!

— В смысле — в мою квартиру? — не понял Алексей. Из всей тирады матери только эта информация его заинтересовала. — Ты вообще где?

— В Москве, милый, в Москве! В твоей квартире! Конечно, я сразу прилетела, когда мне прислали эту жуткую статейку! Стажер?! Ты обязан мне все объяснить! Это вообще отдельный разговор, как ты умудрился жить в…

— Что ты сказала Саше? — перебил Леша. Все его доброжелательное настроение мгновенно испарилось. Он давно научился пропускать мимо ушей мамин бред, но совсем другое — взрывная и явно не готовая к такому Дашевская. — Что ты ей сказала?!

— Не кричи на меня! Правду я ей сказала, что еще…

Не попрощавшись, он сбросил звонок и тут же с другого мобильного набрал телефон Саши. Смирнофф напряженно вслушивался в длинные гудки, догадываясь, что сейчас разразится буря. Главное, чтобы Саша дала ему хоть что-то объяснить. Сам виноват — надо было все ей рассказать, не ждать, не подбирать лучший момент…

— Гори в аду, Смирнов! — раздался в телефоне холодный, полный ярости голос Саши. — Иди к черту вместе со своей сумасшедшей мамашкой! Ты все знал, с самого начала! Что я — это я, а ты — тот несчастный урод! Ржал, наверное, когда я тебе рассказывала, когда плакала у тебя на плече…

— Саша, все не так! — попытался объяснить Алексей. — Я не сразу понял, что ты — это ты, а когда понял, то привел тебя на наше первое свидание, хотел тебе все рассказать, там, на крыше, чтобы мы вместе посмеялись над этой историей. Ну какое проклятие, ну о чем ты?!

— Ты и есть мое проклятье! — завопила Сашка. — Ты! Как только я на тебя пролила тот чертов кофе, вся моя жизнь полетела к чертям. Я лишилась всего! Своей семьи, своих друзей, жениха, денег, своего статуса. Я лишилась… своей жизни. Ты меня ее лишил! Все как и говорила та ведьма. Ты — мое наказание!