Вредность не порок

Я послушно встала, проявляя, вопреки предсмертному состоянию, некоторые признаки интереса к непонятному поведению «двоюродного». Через минуту Стас вернулся, держа в руке стакан с чем-то очень похожим на воду из ближайшей лужи. Настороженно следя за его действиями, я собралась было попятиться, но сзади оказались колючие крыжовенные кусты.

– Я не буду это, – начала я, но тут Стас меня оборвал:

– Заткнись…

Поджав губы, я решила обидеться и стоять насмерть.

Однако никого уговаривать Стас не собирался. Приблизившись вплотную, он вдруг резко ухватил меня свободной рукой за шею, одновременно сунув стакан:

– Пей залпом!

– Нет!.. – замотала я головой, но было поздно.

Не успела я и пикнуть, как Стас одним движением, словно фокусник, вылил в меня содержимое стакана.

Едва не захлебнувшись, я попробовала заорать, в результате чего оставшаяся жидкость, которую хоть как-то удалось задержать, беспрепятственно пролилась дальше.

Питье было отвратительным, теплым и чуть кисловатым.

Мои внутренности решительно отказались от подобного соседства, меня прошиб холодный пот, ноги завибрировали, и, как подкошенная, я рухнула на колени. Меня уже не могло остановить ни присутствие Стаса, ни врожденное чувство прекрасного. Мучительный спазм согнул меня крючком, но тут я почувствовала, как рядом на колени опустился Стас, одной рукой обнимая меня за плечи, а другой заботливо поддерживая мой лоб…

Не знаю точно, сколько прошло времени, прежде чем я смогла разогнуться. Одно могу сказать с, уверенностью – мне здорово полегчало. Ноги и руки, правда, тряслись, со лба градом катился пот, но все это уже были мелочи. Так мы и стояли на коленях перед кустами, Стас прижал меня к себе, я же, уткнувшись носом в его полосатую футболку, горько сожалела о том, что последнее время всячески его изводила и вообще вела себя как последняя свинья. Я так расчувствовалась, что решила поплакать, но поскольку это занятие для меня вещь весьма редкая, слезы, видно, все кончились, я поскулила-поскулила, да и заткнулась. «Ладно, сойдет!» – рассудила я, – и так – Вставай, салага! – снисходительно сказал Стас. – Пошли домой… – и добавил:

– Алкоголичка…

Не в моих принципах спускать кому бы то ни было подобные заявления, но сегодня явно не мой день, я пропустила это мимо ушей и задергалась, пытаясь встать.

– Ну и ну! – покачал он головой. – Ладно, кончай дергаться! Не умеешь пить – не берись!

Я согласно замычала, рассчитывая, что Стас проявит человеколюбие и поможет мне подняться. Он не только не обманул моих ожиданий, но даже пошел дальше: нагнулся и взял меня на руки. Хотя для него это был невелик подвиг, даже не крякнув, он без всякой натуги отнес меня в дом и сгрузил на кровать.

– Надеюсь, – закрывая за собой двери, съязвил Стас, – снять халат ты в состоянии сама…

– Ага, – обрадовалась я и прохрипела вдогонку:

– Стас, а бабка в городе, что ли?

– Нет, к Митрофановым пошла…

Он стал объяснять что-то о ведре, которое куда-то понесла бабка Степанида, я согласно кивала в такт его словам, а глаза мои слипались, слипались, слипались…

Раздраженное громыхание металлической посуды заставило меня подскочить на кровати, я в недоумении вытаращилась на дверь и прислушалась. Очередной удачный бросок не иначе как цинкового корыта об стену дал понять, что сражение в самом разгаре, я задумалась. Может, нас грабят? Через секунду за стеной что-то тонко звякнуло и, соприкоснувшись с полом, разлетелось в разные стороны десятками осколков. «Пожалуй, это банка…» Тут мне показалось, что сквозь непрекращающийся грохот я различила раздраженный бабкин голос, прислушалась и убедилась, что так оно и есть. Да, совершенно определенно она находится в скверном расположении духа. Мое предположение тут же подтвердила сама Степанида, строго выговаривавшая кому-то:

– Ишь ты! Скажи на милость!

После чего снова раздался грохот и вслед за ним более привычный набор бабкиных выражений, повторить который я не берусь по причине природной скромности и хорошего воспитания. Самым ласковым из них была рожа паразитская, однако кого она честила, было непонятно, на личности она не переходила. Мои догадки разрешил раздавшийся совершенно неожиданно голос Стаса.

Разом перекрыв бабкино взвизгивание, он категорично пробасил:

– Это ее личное дело.

Это глубокомысленное изречение заставило меня навостриться и вытянуть шею. Похоже, бабка честит меня.

А Стас (кто бы мог подумать!) за меня заступается! По совести, это ни в какие ворота не лезет! Я имею в виду бабку. Я ведь ей даже не внучка! Какое ее дело? За проживание исправно плачу, кавалеров не вожу, на пол не мусорю… Хочу – завтра замуж выйду, и баста! В тот же самый момент я услышала:

– Вот замуж выйдет, тогда пусть и шляется!

Ох уж эти мне провинциалы! Такие люди дремучие, ужас просто! Одни предрассудки и условности!.. И снова меня насторожил голос Стаса:

– Это ее личное дело…

Хоть один нормальный в этом сумасшедшем доме!