Вредность не порок

Чертыхаясь и прихрамывая, я добралась до здоровенного дубового пня и в изнеможении села. Правая нога нестерпимо ныла, разувшись, я обнаружила, что стерла большой палец до крови. Неприметная тропка увела меня довольно далеко, хотя трудно, конечно, в ночном лесу точно определить расстояние. И теперь я растерянно осматривала внезапно представшее взгляду огромное засеянное поле и огибающую его дорогу, силясь разобраться, в какую сторону теперь идти. Я поднялась и пошла вправо по тропе, рассудив, что в любом случае земля круглая.

На востоке светлело, в лесу послышались бойкие голоса ранних птах, а я терпеливо хромала по пыльной дороге, радуясь тому, что наконец-то свободна. Вскоре поле закончилось, дорога пошла в горку, бодро одолев крутой подъем, я остановилась. Перед глазами возникла веселенькая картинка, здорово напоминающая обертку от пачки сливочного масла: встающее над лесом солнышко, домик и пестрые коровки, бездумно жующие нечто наполненное ароматом альпийских лугов.

Едва не пустив слезу от умиления, я направилась вниз, очень рассчитывая на то, что здесь не проживают родственники Бешеного по бабушкиной линии. Через пару минут я осторожно постучала в невысокую голубую калитку, решив удостовериться, что во дворе нет хвостатого охранника. А еще через минуту я от всей души радовалась своей предусмотрительности, потому что хоть и не сильно хвостатый, но охранник был и теперь многообещающе морщил нос по ту сторону забора.

– Чего ты скачешь, вахлак? – раздался из сарая недовольный голос, и на пороге появилась маленькая старушка в длинной ситцевой юбке. Увидев меня, она удивленно вытаращила глаза, но потом весьма мило улыбнулась. – Ах, вот он чего запрыгал! Здравствуйте! Иди отсюда, Мотька! А вы не бойтесь, проходите!

Я недоверчиво покосилась на мордастого ротвейлера с необычайно подходящей кличкой Мотя. Ротвейлер ответил мне тем же, однако, к большому моему облегчению, пожелание хозяйки выполнил безропотно. Оказавшись во дворе, я жалостливо сморщилась и доходчиво объяснила сочувствующе кивающей бабульке, что вчера вечером, собирая грибки да ягодки, заблудилась. Не дослушав до конца душещипательный рассказ, она повела меня в дом. По дороге мы представились друг другу, звали мою новую знакомую Еленой Петровной.

– Вы пока присядьте, я сейчас с коровами управлюсь – молоком вас напою.

Елена Петровна направилась к двери, я торопливо спросила:

– А далеко отсюда до Горелок?

– Да нет, – качнула головой старушка, – не очень…

Километров сорок…

Я крякнула. Не знаю, какими расстояниями привыкла оперировать она, для меня сорок километров – это много. Старушка вышла. Я присела к столу, с интересом оглядывая немудреную обстановку. Горница здорово напоминала дом бабки Степаниды, чистый и аккуратный, и на меня вдруг напала такая тоска, хоть вой. Только я набрала в грудь воздуха, чтобы горько вздохнуть, как возле дверей произошло движение, и на пороге показался кабаноподобный Мотя.

– Ик… – сказала я и, торопливо зажав рукой рот, добавила:

– Извините…

Мотя усмехнулся и сел. Какое-то время мы смотрели друг на друга, потом я стала застенчиво косить в сторону.

Мотин взгляд впечатлял, соревноваться, кто кого переглядит, расхотелось. Ротвейлер удобно устроился в дверях, чуть отставив в сторону правую заднюю лапу. С интересом разглядывая торчащий из стены гвоздь, я мимо-" ходом сообщила:

– Вообще-то, я собак очень люблю… И воровать ничего здесь не собираюсь…

Мотя снова хмыкнул: пой, мол, ласточка, а я пока здесь посижу.

– Может, ты и прав, – согласилась я, – столько сейчас всякого дерьма…

Так мы и сидели вместе с Мотей до самого прихода Елены Петровны, которая, завидев в доме широкую песью спину, грозно протянула:

– Сколько раз, – ротвейлер встал и попятился, – я тебе говорила… – Мотя улыбнулся мне на прощанье и скрылся в сенях, – чтобы ты не болтался по комнатам?

В горнице появилась хозяйка, осуждающе качая головой:

– Ну такая любопытная собака, беда! – Она поставила передо мной банку с молоком и стакан. – Сейчас хлебушка вам принесу… Устали? Может, хотите отдохнуть?

Я затрясла головой и, торопливо прожевав, спросила:

– Нет, спасибо, мне домой надо. Как мне отсюда до Горелок добраться?

Не успела Елена Петровна ответить, как со двора донеслось радостное собачье взвизгивание. В сенях послышались шаги, я подняла голову, и в горницу вдруг вошло.., солнышко…

– Ленечка! – обрадованно всплеснула руками старушка и шагнула навстречу высокому улыбающемуся парню. – Приехал уже! А я тебя, касатик, к обеду ждала!

Я зажмурилась и потрясла головой. Первый раз в своей жизни я увидела такие ослепительно золотые волосы и пронзительные синие глаза. Владелец всего этого богатства улыбнулся еще шире:

– Доброе утро!

Воображение немедленно нарисовало богатырский шлем, меч и щит. В следующее мгновение под молодцем заплясал белоснежный жеребец, звонко постукивая подковой по крашеной половице.