Времена

Феликс Фельдман Времена

Юбилей [1] Повесть

И нет у Господа ответа – лишь горсть золы.

Торчат на кладбище Завета одни колы.

Феликс Фельдман

Машина притормозила на второй полосе дороги, даже не включив мигалку и перекрыв движение как раз у дома на Заарштрассе 8. На первой – плотно стояли припаркованные машины. Правая дверь чуть ли не на ходу открылась, из неё выскочила стройная девушка и устремилась к калитке напротив через дорогу. Прохожий укоризненно покачал головой, но машина тронулась, не простояв и трёх минут, а девушка благополучно перешла дорогу.

Пожилой мужчина, видимо, никуда не спешил. Он остановился и стал рассматривать двор, куда впорхнула девушка. Внутри его красовался старинный серый двухэтажный не очень ухоженный дом. За калиткой по тропинке в тупичке виднелась солидная дверь с плакатиком на ней: «Die Falken» («Соколы»). На мемориальной доске здания значилось, что в нём жил Карл Каутский, выдающийся теоретик немецкой и международной социал-демократии. Прохожий чертыхнулся: «И здесь эти социал-демократы. Ах! – они „соколята“… Независимая организация… Бунтующая молодёжь, вот кто они. Хрен редьки не слаще. Попытались бы баламутить тогда», – на что-то лишь ему понятное мысленно намекнул он.

Социал-демократов и всех социалистов, коммунистов прохожий не любил. Свободные демократы, либералы – это ещё куда ни шло. Ему, хозяину текстильной лавки, они всё же ближе по душе, хотя… Вот «Альтернатива для Германии»… Мужчина сладко улыбнулся.

Между тем девушка вышла со двора, прихлопнув калитку, посмотрела влево на дорогу и, снова перебежав её, вошла в подъезд старинного здания с хорошо сохранившимся живописным фасадом. Лифта в доме не было, и она, звонко застучав каблучками по лестнице, поднялась на пятый этаж, остановилась перед дверью квартиры и нажала кнопку звонка. Через полминуты дверь отворилась. За ней стоял юноша.

– О, Лидхен, ты как раз вовремя. Входи, входи.

В Берлине был весенний день 27 марта 2016 года, воскресенье. Заинтригованный внешним видом девушки, лицо которой выдавало семитские черты, прохожий решил просмотреть список жильцов дома, куда влетела эта пташка. Поискав глазами зебру-переход и не найдя его, он огляделся, убедился, что его никто не видит, и в нарушение правил перешёл дорогу.

Облик девушки напомнил хозяину текстильной лавки еврейскую пару, несколько лет назад купившую у него прекрасные гардины и даже, удивительно, не торговавшуюся. Потом он с удовольствием сшил для них замечательное покрывало на двуспальную кровать. Евреев он хорошо узнавал по облику. Мужчина был уже в преклонных годах и воскресил в памяти то мальчишеское время, когда узнавать евреев было государственным долгом. Своим новым клиентам он признался, что с евреями Гитлер поступал, конечно, неправильно. А в остальном… Нда… Времена…

Интерес к дому у него пропал, и он, старчески сгорбившись, поплёлся восвояси. Надо же так испортить самому себе настроение!

В семье Конов проблемы

Симон Кон, закутавшись в плед и приоткрыв окно, сидит в застеклённой лоджии пятого этажа четырёхкомнатной квартиры в доме на Заарштрассе 8. Хочется свежего воздуха после болезни. Обычно грипп он переносил легко, но на этот раз провалялся в постели три дня. Март выдался умеренным, но не по утрам. Второго и третьего была ещё сильная облачность со снегом, ночью температура ниже нуля, хотя днём доходило и до 8 градусов тепла. Зато во вторую неделю ночью упорно держались минусовые температуры, а снег лежал и не таял. С четвёртой недели потеплело, а на завтра обещают до 19 градусов тепла. Правда, с дождём. Оттого, видимо, всё ещё нездоровится.

Кону шестьдесят семь лет, но он мужчина крепкий, привлекательный, с гривой черных волос, высок, в меру упитан и без висящего живота. И хотя он всегда нравился женщинам, жениться было ему недосуг. Сначала ждал, пока станет крепко на ноги, а потом махнул рукой. Особой склонности к женщинам у него не было, хотя при случае возможности не упускал. Так уж сложилось.