Времена Бессмертных

- Не принимай произошедшее со мной близко к сердцу, Аврора. Я не умерла и не стала кем-то другим, я просто выбрала жизнь, которой мне легче всего жить. Я очень надеюсь, что ты не передумаешь на счет…

- Тебе пора! – обрываю я ее, уже услышав все, что хотела.

Она назвала меня «Авророй», а это значит кукла, сидящая передо мной, всего-навсего идеальная подделка моей старой подруги. Афина умерла. Где-то там, вблизи Олимпа, рядом со Спартаком.

Девушка, не пытаясь возразить, молча, уходит, оставляя меня наедине с мыслями и ожиданием.

Я за долгое время ощущения жизни без одиночества, снова чувствую его силу. Я – это луна, холодный кусок камня, а одиночество – огромный шар земли, который притягивает меня своей мощью, и я не в силах сопротивляться! Лежу, прижав подбородок к коленям, на просторной кровати и думаю о смерти.

Было бы лучше, если бы тогда вместо брата, с мамой отправилась в Олимп я? Я бы погибла… Чего бы тогда не было в моей жизни? Отца – да, его я сильно люблю, поэтому здесь смерть проигрывает. Не существовало бы больше тех дней потерянности и одиночества, которые я испытывала после ухода близких – в этом смерть лучше. Не было бы сегодняшней болезненной встречи с лучшей подругой, которая бесповоротно изменилась – не плохо!

И не было бы Лео – поэтому здесь нам со смертью не по пути.

Я верю в то, что ни все люди рождаются для того, чтобы писать красивые сказки, сочинять великую музыку и совершать политические перевороты, пытаясь сделать жизнь людей лучше… некоторые - к ним я причисляю и себя - рождаются, чтобы просто ждать! В этой любви, пусть и безответной, есть важный скрытый смысл, который невозможно описать словами или объяснить, если спросят. Ты просто знаешь, что нужно ждать и любить, и тогда жизнь не будет казаться напрасной.

Я лежу в прежней позе, на застеленной кровати и ощущаю, как участился пульс. Влажные дрожащие пальцы, касаются груди, точно я пытаюсь удержать сердце в грудной клетке, предвещающее мне что-то важное. Большинство такого не чувствует, но я верю что это – есть особенный сигнал моего тела и души.

Он рядом…

И тут дверь в комнату, лишенную всякого света, медленно отворяется, и я узнаю знакомую худощавую фигуру. ОН приближается и наконец-то за долгие дни ожидания, его большие, темные глаза оказываются напротив меня.

- Лео… - не веря, шепчу я, и он становится ближе.

Глава 18. Аврора.

Лео стоит у панорамного окна напротив моей кровати, я сижу, подобрав под себя ноги, и смотрю на него. Мы молчим. Мне хочется улыбаться под тяжестью его изучающего, лишенного любой игривости взгляда. Точно он твердит мне: все слишком сложно, оно тебе нужно? А я улыбаюсь на это, не произнося ни слова, отвечаю: я хочу тебя.

Об этом не нужно говорить вслух, сладостное напряжение повисло в воздухе комнаты, как только Лео переступил порог. Мы играем друг с другом, оставаясь на расстоянии, но оба понимаем, что сближение неминуемо и оба этого хотим на сто процентов.

Ощущение грядущей нежности прекраснее всего, что было между нами, даже первого поцелуя. Я никогда не испытывала подобного; я хочу его настолько, что перехватывает дыхание. Нужно бы прекращать игру в «переглядки» и сказать что-нибудь, чтобы, наконец, он отошел от окна и приблизился ко мне.

А все же интересно, чего ему стоило незаметно прокрасться в мой дом? Предположу следующее: он несколько часов следил за тем, когда уедет отец, потом ждал ухода Афины и, оказавшись на платформе, ведущей к входной двери, вскрыл сигнализационный щиток. Он вполне может снова меня похитить и на этот раз увезти так далеко, что никто, ни один Страж не будет способен меня отыскать! И пусть…

Я ощущаю сладостную дрожь, наполняющую низ живота, я без конца провожу кончиком языка по пересохшим губам, я готова оказаться в его объятиях… И он наконец-то сдается.

Медленно, попеременно переставляя ноги, Лео идет к кровати, неотрывно глядя мне в глаза. Я кое о чем вспоминаю и беру в руки мультимедийный пульт. Одно нажатие кнопки и комната, в которой мы находимся, абсолютно меняется. Прозрачность окна исчезает и оно имитирует сияние звездного неба, то же самое происходит и со стенами: все превращается в мерцание ночи. Нас окружает миллиард голографических звезд! Я замираю от восхищения, когда Лео оказывается надо мной, окруженный мерцанием.

Он продолжает смотреть мне в глаза, лицо серьезное, а я про себя думаю: он размышляет, стоит ли нам совершать это? Может быть, он так серьезен из-за всех этих ужасных и трудных вещей, произошедших в последнее время, и близость кажется ему чем-то неправильным?

Или дело совершенно в другом.

Лео упирается коленями в край кровати, он готов двигаться, но я ему мешаю. Быстро перемещаюсь к подушкам, с этого места наблюдать за ним куда удобнее. Он какое-то время продолжает стоять неподвижно, затем снимает куртку, бросает ее на кресло у стены.

- Надеюсь, твой отец работает допоздна… - этой новой ноты игривости в его голосе я еще никогда не слышала, и меня это восхищает!