Времена Бессмертных

Я отворачиваюсь от Неона и смотрю ему в глаза. Он должен понять мою тревогу, должен проявить ко мне нежность, чтобы я надолго забыла все свои переживания. Я не могу просить его словами, он в силах прочитать это по моему взгляду. Я даже решаю, что если он спросит что со мной, это будет знаком существования связи между нами.

Лео, проводит рукой по моим волосам и медленно целует, нежно покусывая нижнюю губу. Я чувствую слабость в ногах, крепче цепляюсь за его предплечья и все это из-за взрывающихся салютов в моем сердце! Есть ли большее счастье на земле, чем терять земное притяжение, стоя в его объятиях? Я люблю его! Я чувствую, что состою из одной любви к нему, и больше физические законы надо мной не властны, есть лишь блаженство любви, заменившее кровь в моем организме.

Я грешница, если обращаться к древней религии! Чувствуя его губы на своих, его язык, властно ищущий мой, я к собственному ужасу и стыду не думаю ни о погибших близких, ни о невинных жертвах, загубленных в подвале замка Блэка. Грех, но это для меня неважно сейчас.

Он целует меня, и в этом заключается смысл моего мира, если бы я могла спасти близких, но потерять его, утратить возможность встречи с ним, я бы оставила все как есть… Знаю, что так нельзя, знаю подло и бесчестно так думать, но я люблю его! Мне наплевать на саму себя! Есть только он, и ни что не способно стать сильнее меня, если Лео рядом…

— Ты любил ее? — прервав поцелуй, спрашиваю я, отчаянно, уступив приступу боли, вызванному воспоминанием о Саванне.

Знаю, что смерилась со своей безответной любовью, но это не значит, что запретила себе задавать вопросы о ней.

Лео хмурится, скулы напряжены, и руки, обнимающие меня, кажутся застывшими и не нужными. Вопрос его огорчил. Может быть им я вернула Лео к размышлениям, которые он хотел отложить в дальний ящик. Иногда я не властна над собой и над тем, что говорю!

— Это, правда, важно для тебя? — опустив голову, спрашивает он. Вид у него жалкий, как у мальчишки, которому не светит десерт из-за шалости.

Мое неожиданное рвение и ревность отступают. Я снова ощущаю себя слабой и странной. Я высвободилась из оков его рук и ног и присела рядом с ним на капот, болтая ногами в воздухе. Полностью стемнело, толпа у входа в клуб рассеялась, и на фоне одинокого неонового сияния стали отчетливо видны хлынувшие с неба снежинки.

А я и забыла, что сейчас осень. Мне было холодно и до этого момента или я ощутила, что замерзаю, только когда его руки перестали меня обнимать?

— Мне трудно говорить с тобой о правде. Трудно задавать вопросы, которые меня интересуют. Лео… просто знай, если ты предашь меня…

— Тогда ты меня убьешь? — с усмешкой перебивает он.

— Нет… если предашь, я умру. — отвечаю я робко.

Он смотрит на меня особенно, в самую глубину моей души, и благодарность, и боль перемешиваются в его ответном взгляде. Важное произошло между нами. Точно до этого момента мы были глухими, не понимали отчаянных жестов друг друга, и вдруг к нам вернулась способность слышать! Он узнал меня, и он в ответе за чувства, вызванные им во мне.

— Нам пора возвращаться. — с подлинным сожалением констатирует он. Мне нечего ему возразить.

Когда мы едем домой, Лео обнимает меня за плечи, иногда поглядывая и улыбаясь, а я с отвращением замечаю, что паника возвращается ко мне. Его объятия вызваны жалостью? Это подачка? Что было искреннего в сегодняшнем дне: его поцелуи, или явный отказ от моего тела? Когда прижимает меня к себе и закрывает глаза, он видит ее! Мы с ним — это всего лишь ошибка обстоятельств. Я проклята — может быть и самой Саванной — на неразделенную любовь. Вечно хотеть его тепла, вечно сомневаться в правде слов…

Я счастлива и несчастна, видя его застывший профиль.

Я надеюсь, что отца все еще нет дома, и он не увидит отключенную сигнализацию и не вызовет Стражей. Еще, я надеюсь, Лео захочет остаться со мной на ночь.

Мы въезжаем на магнитную полосу, ведущую к моему дому, и я с облегчением вижу, что свет на подъездной платформе не горит. Отец задерживается на работе, должно быть из-за усиленной подготовки к предстоящей через шесть дней Церемонии. На которой и я должна бы присутствовать…

Лео молча провожает меня к входу, идет следом в комнату и кажется совсем не переживает о том, что отец может быть где-нибудь поблизости.

Мы стоим в темноте, у моей кровати, не решаясь, касаться друг друга; я жду его действий, а он вижу, хочет что-то мне сказать, но медлит. Я боюсь одного: сейчас он извинится за то, что пришел в мою жизнь и, попросив все забыть, уйдет навсегда. От этой мысли я готова разрыдаться. Я лихорадочно обдумываю, как поступлю, если это окажется правдой. Я буду умолять его остаться! Повисну мертвым грузом на шее, кинусь в ноги, но не отпущу его от себя!

— Аврора… — начинает он, но слова даются трудно, точно не принадлежат ему. — Я должен признаться: я хотел тебя оставить, хочу…

Сердце уходит в пятки, моя душа безмолвно кричит, но как назло я окаменела и, ни одно из моих действий, что я решила совершить, уже не произойдет. Сейчас он скажет, что уходит, и я позволю ему…