«Времена были нескучные!..» 1 том

Пёс прыгал, крутился, лизал Парамону лицо, повизгивал от радости. Хозяин уткнулся лицом в мягкую чёрную шерсть, вдыхал её запах и тихонечко плакал. Пёс почувствовал настроение хозяина и стоял неподвижно, чуть повизгивая и помахивая хвостом. В этом было что-то из прошлого, что-то необъяснимо сказочное.

– Фрегат, дорогой мой друг, но что же дальше?

Пёс будто услышал этот немой вопрос, он вдруг начал нервно водить мордой и тянуть хозяина в сторону калитки. Парамон хорошо знал характер своего любимца, поэтому сразу последовал за ним. Фрегат выбежал со двора и помчался по улице, непрестанно оглядываясь, идёт ли хозяин. Парамон шёл и удивлялся: куда ведёт его собака? Они прошли половину улицы, свернули и оказались около небольшого выкрашенного в белый цвет домика. Умный пёс по-хозяйски открыл мордой калитку и призывно взглянул на хозяина. Парамон немного смутился, но вошёл в чужой двор. Фрегат заливисто залаял, из дома вышла невысокая круглолицая женщина. Увидев Парамона, она долго щурилась, вглядываясь в гостя, потом всплеснула руками, охнула и в голос зарыдала.

– Парамоша! Боже сохрани! Боже Праведный! Ты? Как же это? Ведь тебя ж увели эти гады-бусурманы! Тебя, мамку, сестру разом увели, дома родного и кормильца лишили. Парамоша! О, Господи, спасибо Тебе! А ты чего ж стоишь, поди не помнишь меня?

– Не помню, совсем не помню.

– Да я же Тимофеевна, мамкина кума. Помнишь, я с гостинцами к вам приходила в Рождество, а вы с сестрицей любили в моём саду яблочки собирать.

Парамон стал вспоминать. Да, действительно, Тимофеевна была лучшей маминой подругой, часто бывала у них дома, они подолгу сидели с мамой, перебирали горох, чечевицу, варили варенье из абрикосов и были молодые и весёлые. Теперь понятно, почему он её не узнал. Как же постарела эта добрая женщина за эти семь долгих лет.

– Да, я вспомнил. Вы просто немного… изменились.

– Ха-ха! Немного изменилась! Да, не стесняйся, говори, как есть. Я сама вижу, ничего от былого не осталось. Я ведь тоже одна осталась, вот уже пять лет, как одна. Столько пережила… Да, чтой-то я, дура старая, держу тебя во дворе. Проходи, милый мой. Как же ты вырос. Я тебя накормлю, помойся-ка пока. Сымай свои обноски, щас подыщу тебе чего-нибудь. Тут от мужа маво кой-чего осталось.

Тимофеевна суетилась вокруг Парамона, всё что-то говорила.

– Скажите, Тимофеевна, а о моей бабушке ничего не известно?

Женщина вдруг резко остановилась, горшок с кашей, который она вынимала из печи, так и остался висеть на ухвате.

– Парамоша, ты сядь, покушай, а я тебе всё по порядку расскажу, – через некоторое время сказала она.

Пшеничная каша, его любимая! Сколько бы он отдал там, у турок, чтобы хоть раз вдохнуть этот запах и отправить в рот золотистую с маслицем еду. Тут Парамон очень остро почувствовал, как сосало под ложечкой, даже начало подташнивать от голода. Парень накинулся на еду и не мог оторваться. Тимофеевна даже испугалась, не стало бы ему плохо. Но Парамон не остановился, пока не доел до конца, краюшкой хлеба подчистил горшок, запил молоком и глубоко удовлетворённо вздохнул.

– Спасибо. Я так давно не ел такого. Я помню, как мама вкусно готовила.

–Ну, теперь слушай, сынок. После того, как с вами случилась беда, я пришла к вам. Турки оставили город. Несколько дней перед этим они уничтожали всё, что могли, уводили в плен всех подряд, кто сопротивлялся, тех убивали, как твоего отца. Как нам удалось выжить, одному Богу известно. Мой муж, ты помнишь, наверное, был рыбак, так вот он был в море. Это его и спасло. Я в это время на ярмарку уехала, рыбку вяленую продать. Дома одна дочь осталась. Так она, умница, в подпол спряталась и там три дня сидела. Турки-то, никого не найдя, дом спалить хотели, да только крыша и сгорела. Мы потом быстро новую постелили. Ой, да чтой-то я всё о себе. Тебе же не это интересно. Так вот. Я к вам в дом сразу побежала. Прихожу, на дворе Фрегат воет, в доме батюшка твой убиенный уже смердит и боле никого. Хорошо, соседка ваша, бабка Пелагея, рассказала всё, что видала. Она старуха древняя, её турки не тронули, так она в огороде пряталась и всё видала. Батюшку тваво, Степана, мы с мужем, как смогли, похоронили. Упокой, Господи, его душу! А Фрегат с могилы пришёл и на крыльце лёг. Так и пролежал цельных две недели. Я уж ему и поесть-попить приносила, а он ни к чему не притронулся. К себе звала, не идёт. Жаль стало пса, не пропадать же ему. Так я из вашего дома твою вещицу прихватила, дала ему понюхать и с собой позвала. Он, видно, сомневался, да я ему пообещала, что как только кто из вас появится, он сразу вернётся. Умный пёс, поверил, пошёл. Но, кажный день в одно и то же время на ваш двор приходил, ложился и поскуливал. Всё ждал. А я как видела, так у меня сердце кровью обливалось. Вот ведь, животина вроде неразумная, а верность какая.

– Да что Вы! Фрегат- он очень умный, он всё понимает.