«Времена были нескучные!..» 1 том

Оказавшись на улице, Парамон глубоко вздохнул, распрямил плечи, оглянулся по сторонам и уверенно зашагал вперёд. План созрел в голове давно, но надо было торопиться: время шло, а результата не было. Скорым шагом подпоручик оставил позади пару улиц и оказался около невысокого побелённого домика, на фасаде которого красовалась явно нарисованная рукой художника надпись «ПОШТА». Парамон поправил рубаху, чуть набок сдвинул картуз и решительно вошёл внутрь. В маленькой тесной комнатке сидел абсолютно рыжий мужчина средних лет, бровей и ресниц у него не было видно совсем, зато всё лицо было усыпано веснушками. Парамон невольно улыбнулся. Так поразительно выглядел этот человек. Рядом с мужчиной на столе высилась стопка писем, стоял кувшин с молоком, лежало полкраюхи хлеба и картофелина. В рот почтарь отправил яйцо и теперь тщательно его пережёвывал. Повисла пауза. Тишину нарушил тихий, но настойчивый писк. Только сейчас Парамон почувствовал, что об его босую ногу трётся что-то мягкое и тёплое. Он опустил глаза и увидел крошечный комочек абсолютно рыжего цвета, который пищал и тыкался в парамонову ногу. Подпоручик поднял его и увидел, что глаза у него почти золотистые, а носик розовый. Котёнок ткнулся носом в руку, и Парамон ощутил прохладу. Мохнатые рыжие лапки заканчивались белыми носочками. Комочек подмигнул своим золотым глазом и состроил очень озорную мордаху. Подпоручик перевёл взгляд на почтаря, тот дожевал, наконец, яйцо и, молча, наблюдал сцену. Вдруг Парамон захохотал, громко в голос: выражения лица и морды этих двух рыжих были совершенно одинаковы. Два маленьких солнышка в тесной, тёмной комнатке, они не выглядели чужеродно, воспринимались здесь совершенно естественно, радовали глаз и поднимали настроение. «Хороший знак», – подумал Синица.

– Тимоха, – вдруг сказал почтовой.

– Парамон! Очень приятно!

– Не, он Тимоха, а я Кузьма.

– Здравствуйте, Кузьма. Я к Вам по делу.

– Чем могу?

Парамон решил действовать напрямую: «Этому врать бесполезно, но от вознаграждения он не откажется». Рыжие, как смог заметить Синица, как правило, хитрые и небескорыстные, но это даже хорошо: не надо придумывать слезливых историй. Деньги же у Парамона были в достатке.

– Вы, я вижу, человек серьёзный и своё дело знаете.

– Да уж, не впервой, год здесь служу. Начальство хвалит.

– Ну, тогда именно Вы мне и сможете помочь.

– Не знаю, смогу ли. А что случилось?

– Женщина приехала в Дерпт несколько дней назад из Петербурга. Зовут Ольга Алексеева. Мой хозяин очень расстроен. Они поругались, она ушла.

– Погодите-погодите. Очень знакомое имя. А ну-ка, минуточку.

Кузьма схватил стопку писем и быстро начал их просматривать.

– Вот оно, вот. Да, есть адрес, пришло из Петербурга вчера ещё.

– Ну, говорите скорее.

– Парамон, а ты ничего не зыбыл? – хитро прищурил глаза почтовой.

– Ах, да…

На стол перекочевало несколько купюр.

– Не понимаю я этих влюблённых, – неожиданно произнёс Кузьма, когда Парамон протянул руку за конвертом, – сколько проблем из-за этой любви: поругались, помирились, столько денег потратили, а всё зачем?

Парамон так и застыл с протянутой рукой.

– Зачем? – продолжал мужчина. – Вот твой хозяин зачем её ищет, Ольгу эту?

– Ну, как зачем? Он же любит её. Они поссорились, он чувствует себя виноватым.

– Вот видишь, еще и виноватым себя чувствует. Любит?! Ерунда всё это. Нету её, любви этой. Нету, и не было никогда.

Подпоручик понял, что скоро ему не уйти, почтовой явно хотел поговорить. Эта тема его сильно угнетала, и пока не выговорится, письмо не отдаст. «Ну, что ж, будем разговаривать, может, получится уболтать его побыстрее».

– Кузьма, ты не прав, – незаметно перейдя на «ты», продолжил Парамон, – миллионы людей тясячи лет любят, страдают ради любви, совершают подвиги во имя любви, даже умирают из-за неё. Сколько стихов написано, сколько песен спето. Любовь движет миром.

«Ничего себе я загнул?» – подумал Парамон.

– Это всё высокие слова, – откликнулся почтовой. – Любовь – это миф. Нету её. Люди сами себе эту сказку придумали.

– Придумали? Зачем?

– Как зачем? Так жить легче. Любую глупость можно оправдать, любую бредовую идею.

– Легче? А безответная любовь – это легко? Любовь, ради которой идут на эшафот – это легко?

– Если идут, значит так надо. Значит, в этом выход душе. Какая разница, ради чего идти на эшафот. Не ради любви, так найдут замену. Дуэлянты ведь тоже сражаются не ради идеи, как таковой, а ради эмоций, ради того чувства, с которым это связано.

– Нет, Кузьма, я с тобой не соглашусь. Любовь ведь разная бывает, не только между мужчиной и женщиной. Есть любовь к ребёнку, к матери, к Родине, в конце концов. Мать не пойдет просто так на смерть ради эмоций. Наоборот, она будет хранить себя ради ребёнка. Но если ради чада надо пожертвовать собой, любящая мать сделает это, не задумываясь.