Времена Допотопные. Гроза над Элладой (СИ)

— Я не буду драться с тобой товарищ. Ты потерял друзей и ещё не знаешь меня. Не завтра-послезавтра будет решающее сражение, и ты увидишь, боюсь ли я смерти. И тебе будет стыдно за свои слова, я знаю. Виновным я себя не чувствую — я ничем не помог бы ребятам, атлантов было слишком много. Кроме того, уйти мне пришлось не по своей воле, по приказу. В нашем отряде приказы было принято выполнять без рассуждений — хороши они или плохи. Вот так.

У костра воцарилось неловкое молчание. Неизвестно, сколько бы длилось оно, если бы не Торит:

— Не обижайся, эфеб, — сказал он, обнимая за плечи маленького фессалийца, — Кул не ведал, что творил. Кан был его лучшим другом. Не таи зла, не лелей обиды. Ты полноправный воин нашего десятка, и если кто обидит тебя, тот будет иметь дело с нами. Садись, и помянем героев чашей вина.

Узнав о смерти младшего сына, Терций только плечами пожал: он давно знал, что мальчишке не суждена долгая жизнь — не приспособлен он к ней, слаб и вял. Чего такого жалеть? Судьба! Аиду и Персефоне принесли скромную жертву, чтобы впустили несчастную душу в свою подземную обитель. Устроили небольшой поминальный пир, на этом всё и кончилось.

Куда больше печалились фессалийцы. Они узнали о гибели Афинянина и торжественно поклялись отомстить за его смерть. Иолай, Эврит, Ясон и юный лапифский царевич Пейрифой насели на Ритатуя — требуя назначить срок генерального сражения, а в случае отказа или обычных увёрток пригрозили увести обратно свои войска.

— Это вы хорошо придумали, — спокойно ответил им Ритатуй. — Негоже оставлять Фессалию без защиты. Ты, Пейрифой, и ты, Ясон, завтра же двинетесь домой. В крупный бой с противником не вступайте, тревожьте его набегами, как привыкли. В помощь отдаю вам Якхикса и три тысячи гоплитов из личного своего резерва. Задержите Фермопила, хотя бы на месяц. За этот месяц мы разобьём Первую Имперскую и придём в Фессалию, я вам обещаю.

Ритатуй ошибся в расчётах, а это с ним случалось не часто. Война с Виленом затянулась на всю осень. Онесси сумел доказать, что каким бы плохим учеником ни был он сам, учитель-то у него был преотменный! Служить под командованием Ивена и ничему не научиться — это нужно быть вовсе умолишённым, а Вилен Онесси дураком не был. Из Империи прислали подкрепеление — полностью укомплектованный, хорошо обученный двадцать первый когопул под началом Герминия — тридцатилетнего полководца, который наводил порядок на севере будущей Италии. С помощью свежих сил Вилен сумел потеснить войска Аристарха и снова вплотную приблизиться к Коринфу.

Фессалия гибла под нажимом Фермопила. Ролоин брал город за городом, отряд Ясона нёс тяжёлые потери, ежедневно сшибаясь с имперской конницей. Пала Лариса, пожары гуляли по Фтии. Под Дельфами потерпело сокрушительное поражение эпирское ополчение. Сгорели Феры, на крепостных стенах Калидона выли одичавшие псы… Казалось, вся Эллада вот-вот захлебнётся в собственной крови. Медлить долее стало невозможно — был уже открыт путь на Фивы.

Холодным утром в начале дождливой зимы ахейская армия была поднята на ноги командирами за два часа до обычного срока. Плотно позавтракав и оправившись, воины с хмурыми лицами начали снаряжаться. Сотники, не скрываясь, предупредили бойцов на какое дело пойдут.

Звон доспехов по всей ширине Истмийского перешейка встревожил вражеские пикеты; к Вилену помчались конные гонцы. Не прошло и четырёх часов, как узкая полоска земли между двумя морями затряслась от тяжёлой поступи сотен тысяч ног, обутых в боевые сапожки, центры обеих армий, которыми, соответственно, командовали Мелас и Герминий, встретились раньше флангов.

Как и полагается по ритуалу подобных торжественных встреч вперёд вышли поединщики, чтобы перед всеми и своими, и чужими, продемонстрировать свою силу и искусство боя. Атланты громовым криком приветствовали двух знаменитых ветеранов — красу и гордость имперских армий — Ульф и Восен, потрясая поднятыми над головой мечами и щитами, горделиво прохаживались по ничейной земле, не выказывая ни волненья ни нетерпенья. Посмеивались, подзадоривая ахейских гоплитов, а сами нет-нет, да обменивались понимающим тревожным взглядом — эллины не кролики, просто так зарезать себя не позволят.

Зря ты убил Допа, — сокрушённо сказал перед боем Восен. — Лучшего напарника тебе не найти!

— И это я слышу от самого Восена?! — ободряюще улыбнулся Ульф. — Да Железный Палец — мальчишка рядом с тобой!

— Я уже стар, Великолепный, — покачал головой ветеран-поединщик. — Эта война для меня последняя; если останусь жив уйду на покой.

— Что же ты будешь делать на родине? Строевая лошадь гибнет в мирном труде.

— Денег до конца дней хватит, — старик гордо вскинул голову, — да к тому же Ивен приглашал в учителя к сыну: потомок Аяхти должен умело обращаться с оружием.

— Так зачем тебе этот поединок? — полюбопытствовал Бартоно. — Откажись.

Глаза старика блеснули негодованием:

— Отказаться? Когда ближний родич царей Империи оказывает мне честь, признавая мои заслуги и умение? Ты спятил, мальчишка!