Времена года

Данил Дёмин Времена года

Слёзы

Они сошлись: Волна и камень,

Стихи и проза, лёд и пламень.

А.С. Пушкин

Встав со скамейки, он размеренными шагами пошёл по сырой брусчатке. Слабое, уже заходившее майское солнце грело с необычайной силой и вызывало приятные ощущения. Было невероятно весело наблюдать за лицами проходивших мимо него людей: этот вот скорчил гримасу удивления смешанного с одобрением, читавшимся в глазах, другой посмотрел со злостью и непониманием, дескать «как так можно». Разумеется, было бы верхом несправедливости и невежества не привести и третьего лица, выражавшего… да ничего не выражавшего.

Можно было бы подумать, что второй тип физиономий хуже всего, как это обычно бывает у всех и во всех делах. Когда утопающий враг барахтается в воде, вы можете подать ему руку, сделав тем самым хороший, добрый поступок или помочь ему утонуть притопив его, очевидно совершив дурной поступок. Однако, как и с лицами существует и третья позиция, если её вообще можно назвать таковой, это позиция «золотой» середины. Это губительно, ведь постоянно бездействуя, ты обрекаешь себя на самую настоящую смерть, ибо бездействовать может и неживой камень или дерево вовсе неспособные к поступкам. Ведь именно в бездействии и посередине умирает сущность всякого существа, завязанная на противоречиях, движимая и создаваемая ими. Стоит всё же заметить, что я привёл самый нетривиальный пример из великого множества куда более повседневных и жизненных ситуаций составляющих нашу жизнь.

Вернёмся к лицам. Как можно было понять, более всего нашего героя возмущал именно последний, пресный тип лиц. Именно он не давал ему в полной мере наслаждаться весенним вечером, его теплотой и неторопливостью, а также чувством своей собственной оригинальности. Конечно, читатель может задать вполне резонный вопрос: «Что вызвало эту реакцию людей, и чем таким он выделялся?» – обо всём, однако, по порядку. Впрочем, опустим этот порядок, порождение середины которым так гордится малознакомый с противоречиями дух и перейдём к тому, чтобы рассказать всё и сразу, без обиняков.

Всё дело в том, что не только внутренний, но и внешний облики героя заключали в себе одно большое несоответствие – со временем. Говоря короче, если бы вы вернулись на столетие назад и увидели тамошнего франта, это бы был сущий он, то есть наш герой. Возможно, столкнись вы с ним в кабинете делового учреждения или на официальном празднестве вы бы не обратили на него внимания, но видеть такое на улицах провинциального города захваченного джинсами, майками и кофтами было что – то непонятное и новое. Однако с большими противоречиями приходит большая ответственность. Опуская лишние предисловия, побыстрее перейдём к анекдоту, который приключился с нашим героем.

На пути героя встали три индивида. Смеющиеся лица, сигареты в зубах и всё, что описывает внешность деклассированного элемента, разумеется, были при них.

– Куда путь держишь, родной? – спросил, по всей видимости, старший из шайки.

– Никуда собственно, так, прогуливаюсь. А с кем честь имею разговаривать, господа?

– Какие мы те господа, гони бабки и иди по добру по здорову. – Сказал второй.

– Как я понял, вам нужны мои финансовые сбережения. Чтож, я готов отдать их, если вы, друзья, отгадаете загадку.

– Слышь, идиот, ты не понял что ли? – Второй замахнулся и готов был ударить, но главарь остановил его.

– Ну, давай, мы послушаем.

– Благодарю. Она довольна простая, и думаю, вы легко ответите на неё. Так вот, Зачем крокодилу нужны слёзы?

Главарь и второй замялись, а третий усмехнулся и ответил: «Чтоб плакать». Герой молча достал из кармана деньги вручил третьему, и под удивлённые взгляды этих троих медленно с достоинством удалился в сторону своего дома.

Стена

Стена от полуразвалившегося здания, у основания которой бесхозно валялась груда красного кирпича и разных обломков, покрытая многолетней пылью, казалась смеющимся памятником ещё бьющейся в конвульсиях эпохи. Он упорно вглядывался в неё, как будто пытаясь взглядом попасть внутрь её существа. Это был жаркий летний день, время, которое было бы несправедливо назвать вечером, но и днём он не был, что – то очень среднее. Он сидел тут уже около получаса и всё смотрел, смотрел на стену. Возможно, его искали, ведь он должен был встретиться с кем – то, как он думал тридцать минут назад очень важным.