Времена года

Майя слушала сосредоточенно. Ничего не пропустила. Все поняла. А теперь внимательнейшим образом наблюдала, как янтарная жидкость снова наполняла стеклянный стакан с толстым дном. Который по счету, интересно все-таки?

– Ужасная история. Не сомневаюсь, что ты справишься. Только не понимаю, какое это имеет отношение к моему переезду к родителям.

Он сделал еще один медленный глоток. Майя наблюдала за тем, как толкаются кубики льда в его губы. И изо всех сил давила в себе желание быстро сбегать в репетиционную за смычком. Кажется, некоторые личности только аргументы Его Величества Смычка и понимают!

– Я не хочу, чтобы тебя протащили по… по… в общем, это будет, Май. Уже началось. И будет очень грязно. И я не хочу, чтобы тебя все это коснулось.

Арфы нет, возьмите бубен. Смычка нет, есть свистулька. Майя вполне уверенно изобразила первые ноты «По диким степям Забайкалья». Из репертуара баса.

После чего сложила руки на груди и заявила:

– Свой шанс выставить меня из собственной квартиры ты прохлопал в марте. А теперь – только если силком. И учти – я буду кусаться!

И поскольку Илья Юльевич изволили молчать и даже – кажется – хлопать глазами, добавила, взяв наполовину пустую бутылку за горлышко.

– Бери свой напиток богов и пошли на диван. Я жажду грязных подробностей. Всех:

Попытка перехватить инициативу была хороша и почти увенчалась успехом. Но все-таки – нет.

Его ладони привычно облекли ее лицо. Взгляд – внимательный, ищущий. И какой-то… несчастный.

– Май, послушай меня, пожалуйста. Ты не понимаешь. Если журналист решил найти интересную информацию – он не остановится ни перед чем. Если надо сделать рейтинг – его сделают. Будут караулить у дома. Тебя караулить. Фотографировать, осаждать, задавать вопросы, ты понимаешь это? Твоя консерватория… пойдут дальше, опросят студентов. Как ты себя будешь там чувствовать? Тебе сессию пересдавать надо.

Сессию, да. И надо больше упражняться в нижнем смычке, как Севка постоянно жужжит. Вот прямо сейчас и начнет! Очень не хватает в руке смычка. Очень.

– У тебя есть пожелания, что мне говорить журналистам? Или я могу отвечать на свое усмотрение? – все это Майя произнесла демонстративно деловитым тоном. Но он не произвел впечатления.

– Май!

Он повысил на нее голос. Впервые за все время повысил. На пол-октавы точно.

Ты же такой умный, Илья. Но почему ты такой… дурачок?

Как же я тебя оставлю? Кто будет снимать пальцами боль твой темноволосой головы? Кто будет играть тебе колыбельные и называть Июлем? Ты хочешь остаться один, без меня, в компании льда и янтаря? Может быть, ты и хочешь. А я – не могу тебе этого позволить.

Майя опустила взгляд. В руках – бутылка виски и свистулька.

– Я никуда от тебя не уйду, – тихо, очень тихо. И очень твердо. Непреклонно даже. Когда-то она ему пообещала великолепную тираншу. Получи.

Долгий глубокий вздох. И вот Майю уже крепко прижимают к мягкому хлопку темно-синей футболки с эмблемой «Гринпис».

– Ты упрямая, как…

– …как ты.

– Вообще-то я вспоминал упрямых животных, – усмехнулись ей в макушку.

Поскольку в собеседнике была уже как минимум пара бокалов виски, Май позволила себе инфантильно мемекнуть. А собеседник терся улыбающейся щекой о ее макушку. И наконец-то задышал ровнее. Привычным светло-золотистым ритмом.

– Значит, не поедешь, Май?

– Нет. И скрипку не заберу. А будешь настаивать – верну контрабас.

Майя подняла голову и поцеловала в упрямый и гладкий подбородок.

– Контрабас – это, конечно, аргумент, – он обнял крепче. – Но… это не все.

Очень упрямый подбородок.

– А что еще?

Илья вздохнул. Но продолжал обнимать, и Майя терпеливо ждала.

– У каждого человека есть прошлое, Май. И… ты готова увидеть свое имя рядом… рядом с другими женщинами? И их не одна и не две. Пожалуйста, осознай. Это непросто… выдержать.

Отсутствие смычка стало особенно острым. А еще вдруг захотелось укусить. В гладкий упрямый подбородок. Брать ее на слабо вздумал!

– Ты им дарил ландыши? – она двинулась, чтобы посмотреть в лицо. На нем – слабая улыбка.

– Нет. Ландыши точно нет.

– Ну и все. Не считается. Пойдем на диван, а? Хочу на ручки и слушать про скандалы, интриги, расследования.

Все-таки рассмеялся. И они все-таки пошли в гостиную на диван. В компании свистульки, стакана и бутылки виски.

– Рассказывай, – ее голова на его плече, а рука – на груди. Его руки – левая – обнимает Майю за плечи, правая – держит бокал.

– Про что?

– Про все. Что тебя беспокоит. И что я должна знать, чтобы тебя не подвести.

Это был длинный вечер. Майя не помнила, чтобы Илья говорил так много и так долго. Может быть, виной спиртное. Тогда – во благо. Она слушала. Не все понимала, но старалась. Задавала вопросы – наверное, смешные, но он терпеливо отвечал. Про конкурентную борьбу, про бухгалтерские нюансы, про хакерские атаки, про своих людей. Очень многое было непонятно, но главное она уяснила. Кажется, понял это и он. За окном уже стемнело, когда разговор исчерпал себя. И сменился поцелуем, который завершился уже в спальне.