Времена года

По буграм носятся чернотелки бляпсы. Но все самцы. Тело их уже, тоньше, стройнее, ноги длиннее. Очень деловиты и торопливы. Насчитал 52 самца, пока встретил кургузую, потолще, самочку. Одно мужское общество! Наверное, жучихи более осторожны, сидят по норкам, дожидаются своих кавалеров. На них возложена природой ответственная задача — дать потомство, продолжить род. Другое дело, когда придет лето, тогда ночью в черной одежке можно спокойно прогуливаться.

Округлые холмы предгорий у подножия высоких гор Тянь-Шаня знаю давно и хорошо. Издалека кажутся пьедесталом для громоздящихся над ними гор, сверкающих вечными льдами вершин. Не случайно их прозвали «прилавками». Это слово вошло и в научную литературу.

Ранней весной, едва только исчезнет снег, прилавки покрываются ковром белых цветков крокусов. Затем их сменяют сине-голубые душистые ирисы. А когда они поникают, земля разукрашивается яркими желтыми и красными тюльпанами. И, наконец, тюльпаны сменяются ковром красных маков. Тогда на холмах будто полыхает пожар. К июню, если не бывало дождей, прилавки начинают желтеть под жарким южным солнцем, трава быстро сохнет, и только пахучая и терпкая полынь остается зеленой. С ранней весны вместе с растениями пробуждаются и торопятся жить многочисленные насекомые и пауки. В небе звенят жаворонки, по земле шмыгают ящерицы, кое-где на солнце греются чуткие змеи. Жизнь бьет ключом, и множество историй можно увидеть на каждом шагу. В редкие засушливые годы, прилавки, едва покрывшись травою и цветами, быстро угасают. Весна будто минует их стороною. В такие годы трудно многочисленным жителям прилавков. За последние тридцать лет прилавки сильно преобразились. Во многих местах появились яблоневые сады.

Обработка земли, междурядная вспашка, сенокосы, химическая борьба с насекомыми-вредителями изменили эти участки. На остальных стали пасти скот. Животные избороздили склоны холмов многочисленными тропинками, и предгорья стали полосатыми. Перевыпас оголил землю. Особенно сильно доставалось прилавкам, когда весной или поздней осенью животные уплотняли копытами влажную после дождей землю. Горожане из года в год каждую весну старательно уничтожали цветы, вырывая их с клубнями. Постепенно исчезли с прилавков цветы, высокие травы. Почти не стало крокусов и тюльпанов, только в мае кое-где краснели отдельные куртинки красного мака. Тюльпаны сохранились только среди зарослей колючих кустарничков. Не стало и насекомых, ящериц, жаворонки переселились повыше к горам, на участки, которые не так сильно пострадали от выпаса. Ранней весной уже не было того биения неугомонной жизни, которое так хорошо ощущалось прежде. Природа медленно угасала, и от земли, изборожденной тропинками, голой и неприветливой, в воздух поднимались облака пыли, когда по ней проходили стада животных.

Сегодня по старой привычке вышагиваю по предгорьям, присматриваюсь к окружающему. Всюду еще немало норок жуков-кравчиков. Но они изменили свое поведение, стали вести ночной образ жизни. Так безопасней от птиц, змей, ящериц и, главное, от копыт домашних животных. За короткую весну они успевают запасти зеленого корма в подземные ячейки для деток, а когда прилавки выгорят, закончат дела. Очень много и черно-красных кампонотусов. Они тоже торопятся. Надо успеть отложить яички, из них воспитать личинок, куколок, вывести молодых муравьев и с наступлением лета зарыться в землю, чтобы ждать следующей весны. Также ведут и муравьи проформики, светлые кампонотусы. Все перешли на режим жизни засушливого года, который прежде бывал редко, но к которому, тем не менее, они приспособились как к неизбежной и периодически повторяющейся катастрофе. Сколько лет могут вынести муравьи неблагоприятной обстановки жизни? Племя их постепенно вымирает: нелегко переносить постоянные невзгоды.

Языкан-дальтоник

После ненастья природа будто ликовала. Громко пели чечевицы, скрипел без устали коростель, истошными голосами куковали кукушки. И среди насекомых царило необычайное оживление, все заторопились. Да и не зря. Весна задержалась.

Бабочка бражник-языкан меня озадачила. Небольшой, с черной перевязью на брюшке, замаскированный природой под шмеля, хотя и не совсем искусно, он то повиснет в воздухе, то ринется вперед, вбок или назад — куда заблагорассудится. Вокруг немало цветов: сверкает синими пятнышками мышиный горошек, желтеет куриная слепота, кое-где красуются одуванчики, вся в белом, как невеста, таволга: пищи вдоволь, пожалуйста, насыщайся на здоровье, набирайся сил. А он, глупенький, будто не видит мира ярких красок и торчит над зеленью, парит без толку над трилистниками клевера и сует свой хоботок в то место, где сходятся вместе листочки. Что он там нашел завлекательного?