Времена грёз. Том 2 (СИ)

Тонкие руки погладили меня по затылку, утешая. Луна обняла меня в ответ, нисколько не стесняясь и с нежностью прижимая к себе.

— Ты не виноват, я совсем забыла предупредить, я привыкла говорить с тобой только по ночам.

Не желая терять ни мгновения наедине с Луной, я подхватил богиню на руки и понес ее в сторону кухни. Дежурящие у входа послушники удивленно проводили нас взглядами, но ничего не сказали. Мы прошли мимо все еще украшенного зала, где аромат цветов пьянил не хуже забродивших нектаров, и, забрав белесый, точно призрачный цветок лилии из вазы, я отдал его своей госпоже, за что получил в ответ смущенную невинную улыбку.

Оказавшись на кухне, я посадил Луну за стол и достал для нее оставшиеся деликатесы, мясо и фрукты, налил в бокал медовый напиток. Богиня вновь улыбнулась мне, но уже смелее и, поблагодарив, принялась за трапезу. Я, совершенно оглушенный в своем счастье, замер рядом и смотрел, как прекрасные, словно розовые лепестки, губы краснеют от сока, как проявляется на кукольных щеках бледный румянец, как беззаботно она болтает ногами, сидя на слишком высоком для нее стуле. Луна казалась совсем юной, хрупкой и восхитительной, будто хрустальная статуэтка. Как молодая богиня она усердно работала, помогала старшим братьям, но, появляясь на земле, представала в облике милых юношей или таких фарфоровых девиц, чем неизменно притягивая взгляды прохожих.

— Большое спасибо.

Луна промокнула рот салфеткой и посмотрела на меня, всего лишь легким движением ресниц заставив обомлеть и потерять дар речи. В ее глазах читался интерес, и мое сердце постыдно замирало в предвкушении.

— Я могу остаться, пока ты завершишь скульптуру.

Всего лишь одна фраза, мягкая уступка, и моя несбыточная мечта сбылась, но я тут же ощутил, как горят мои уши. До нее явно дошли мои мысли вне молитв, и постыдная обида наверняка тоже.

— Я буду благодарен вам за это, мы можем выделить вам лучшие покои.

— Нет, я хочу спать в твоих, ты не против?

— Если пожелаете, я освобожу их сейчас же…

— Нет, ты останешься, я не хочу жить там одна, я не хочу быть одинока. Ты будешь помогать мне, охранять и записывать, как правильно проводить ритуалы в мою честь.

— Госпожа, но я простой смертный, мне нельзя жить с вами…

— Поздно! Я уже все решила, а слова богини — закон. Возьми меня на руки, у вас ужасно холодный пол.

Ошарашенный новостью я, почти не раздумывая, смиренно поднял Луну, вновь разомлев от близости к ней, и аккуратно понес в сторону башни. Я не мог представить, даже просто в мыслях допустить себе возможность переночевать в одной спальне с госпожой, даже учитывая, что ее голос часто навещал меня во время сна. Моя ласковая богиня была достойна большего, но она, словно капризное дитя, сама придумывала правила, и кощунственной была б идея нарушить ее просьбу или пойти наперекор словам.

Тем временем Луна притихла, положив голову ко мне на плечо и беззастенчиво рассматривая мое лицо, пока я силой воли заставлял себя не пялится в ответ. Позже, уже у дверей своей комнаты, я заметил прикрытые глаза, а ее мерное дыхание защекотало шею. Стараясь не разбудить богиню, я ветряным хлыстом открыл проход в покои, так чтобы и скрипа не было слыхать, и прошел внутрь. В спальне, в моей запущенной обители, в беспорядочном количестве рукописей и книг у шкафов лежали мягкие подушки, записные книжки и простые чертежи. У приоткрытого окна стоял рабочий стол с подрагивающими листами песнопений, а чуть поодаль расположилась софа, покрытая менее важными бумагами и личными записями, единственным чистым и убранным место была моя кровать с балдахином, туда я редко добирался из-за работы и без стеснения положил Луну, накрыв ее легким шелковым одеялом.

Оставив свою ношу, я с некоторым облегчением уже потянулся уйти, но просящий, тихий голос тут же окликнул меня.

— Не уходи, ляг рядом.

Бледная рука богини поймала край хитона, сонные печальные глаза приоткрылись, умоляюще взглянув на меня. Пожелай она тогда, чтобы я отдал свою жизнь ради нее на мраморном жертвеннике, и я не раздумывая бы взошел на костер, прославляя имя своей прекрасной Луны.

— Да, конечно, моя госпожа.

Я осторожно пристроился на одеяле, не раздеваясь, и дал богине обнять себя. Ее хорошенькая голова приютилась на моем плече, а тонкие руки обхватили грудь, будто я в миг стал любимой игрушкой Луны. Мое сердце ликовало, но страшно было даже вздохнуть, и, подарив покой своей богине, я сам уснул лишь с разгорающимся на горизонте рассветом.

* * *

— Не плачь, мое сокровище, не стоит.