Времена и нравы. Проза писателей провинции Гуандун

С этими словами начальник У вышел за дверь. Следом за ним вышли и его спутники. Красноносый столоначальник задержался и подтащил к себе Дабао, тихонько шепнув:

– Если когда что от меня понадобится – говори, не стесняйся!

Дабао буркнул что-то себе под нос и остановился. Красноносый начальник секции тоже притормозил и добавил:

– Первый раз чужой, второй – знакомый, а мы с тобой уже друзья. Потом, как встретишь начальника Чжуна, замолви за меня слово, братец. Покорнейше прошу!

Дабао опустил глаза, разглядывая, как пульсируют яркие, лоснящиеся сосудики на его красном носу. «Не беспокойся, – сказал про себя Дабао, – Чжун Хайжэню я о тебе плохого не скажу и хорошего не скажу, вообще ничего не скажу». Он вновь хмыкнул и едва заметно улыбнулся.

Начальник стола посчитал, что таким образом Дабао молча согласился. Обычно люди были немногословны перед ними, чиновниками, – значит, это точно было молчаливое согласие. Он тоже улыбнулся и поспешил уйти.

Глядя в конец улицы неподвижным взглядом, Дабао тихонько сказал:

– Да кто вы такие!

Дабао на собственной спине принес из мастерской новую вывеску. В ней был хороший чжан длины и один чи[69] пять цуней[70] ширины. Черная надпись на белом фоне гласила: «Литейная компания Дэда». Каждый знак был размером с таз для умывания. Ее сделали по размерам вывески уездного завода электромеханического оборудования. Хуэй Маото хотел повесить ее на дверной раме фасадного входа, поскольку там постоянно ходили люди и они непременно разнесли бы новую славу. Вывеску закрепили, но оказалось, что она никуда не годится и выглядит очень громоздкой, с какой стороны на нее ни глянь – все казалось не к месту. Жители улицы занимались мелкой торговлей, фасады лавочек были маленькие, двери с вывесками тоже небольшие, а дерево, из которого все это было сколочено, почернело от старости. И тут внезапно у входа торчит их вывеска, такая огромная, что и нелепо, и глаз колет! Увидев ее, почтенный Сяодэ рассердился:

– Уберите, уберите ее, на что это похоже!

– Нелепая – это как раз хорошо, – расхохотался Хуэй Маото. – Только нелепая и будет эффективной, только так и можно внимание привлечь.

– Не нужна мне никакая эффективность, я просто не люблю давать людям повод поговорить, – ответил дядюшка Сяодэ.

– Мы потом войдем в товарное общество, а в бизнесе непременно нужно следить за эффективностью, – сказал Хуэй Маото.

– Хотите об эффективности поговорить – идите с этим куда угодно, только не надо это возле моих ворот втыкать и жизнь мне портить, – совсем рассердился старик. – Уберите!

Он говорил безапелляционно, не оставляя никакого пространства для переговоров. С учреждением фирмы дядюшка Сяодэ вышел из игры и значился в ней техническим консультантом. Дабао был генеральным директором компании, Хуэй Маото – заместителем генерального директора, то есть оба они занимали должности выше, чем у него. Однако дядюшка оставался старшим в семье и все-таки решал некоторые дела.

Дабао перетащил вывеску на задний двор перед мастерской и повесил там над входом.

Такое расположение годилось – вывеска бросалась в глаза с каменистой набережной реки Хуэйшуйхэ. Как только солнце всходило из-за гор, первые его лучики падали как раз на нее, придавая ей привлекательный и радостный вид.

Однако открытие компании старик провел так, как предложили двое молодых людей. В этот день выставили восемь банкетных столов, пригласили труппу, исполнявшую песенки «хуагу», запустили несколько спиралей хлопушек и подожгли два ряда шутих. Внутренности мастерской и ее черепичная крыша были усеяны красно-желтыми останками хлопушек, а в листве мелии звездочками сияли застрявшие кусочки красной бумаги.