Времена испытаний

– Да это не трудно, – отмахнулся халиф, не придавая значения сумасбродной, по его мнению, просьбе, и продолжал, – но почему все джейраны по своей природе не хотят попасть в руки человека, зная, что будут окружены заботой, любовью и вниманием?

– Может потому, что они ценят свободу больше!

– Свобода! Что это такое, любовь моя, богиня моей души? Каждый понимает свободу по-своему. Впрочем, не важно… Этот месяц для меня, видно, удачный. Он подарил мне Безумного ангела, который висит на кресте, радуя мой взор и подтверждая правильность моих, угодных Аллаху устремлений, и богиню любви, саму пришедшую припасть к ногам своего повелителя. Но за второй подарок я стократ благодарен судьбе и Всевышнему. А свобода, любовь моя, это власть. Власть сильных рук решит все! Вот этот добрый Безумный ангел – к чему привела его доброта? Что, разве ему народ помог? А ведь это за них он оказался на кресте! Ну, так пусть теперь ему его добрый Бог поможет, если мой Бог жесток! Я понимаю, смерть чужеземца не могла не затронуть такое нежное сердце, как ваше, но… Впрочем, не важно, не важно! Судьба моя, по-видимому, вы отправлена мне высшей силой!

Афра, которой безысходность придала неимоверные душевные силы, усмехнулась:

– Возможно, я же не с вашей планеты.

– Как? Вы тоже с Альдебарана, цветок мой? – восхищаясь ею, иронически проговорил халиф.

– Если хотите знать, то я и Камрин – мы оба с далекой планеты.

– Камрин?.. – продолжа иронизировать в любовном угаре Мохаммад. – Что-то это имя мне очень знакомо…

– Так это же тот, что висит на кресте, – подсказал Паша-бек.

– Неужели я забыл, дурак? – вполголоса проговорил халиф, и, снова обратив взор на Афру, продолжил:

– Может, скажете, что он еще был королем? И откуда пери о нем знает? – ревниво спросил он.

– Да, мы действительно оттуда, и он действительно король. Какой толк обманывать, мы оба говорим правду.

– Почему ты от его имени говоришь, ведь он мертв? – Мохаммад не заметил, как перешел на «ты».

– Для меня он всегда жив, – уверенно ответила девушка.

– Он твой брат или… – Халиф не договорил и с нетерпением ждал ответа.

Но Афра сама была в смятении и не знала, как ответить, ведь она всегда называла Камрина своим братом, а теперь, после смерти Ангелы, любовь жила в ее душе с удвоенной силой. И отдавать Камрина Афра никому уже не хотела, даже мертвого.

– Он мой жених! – заявила она. – И вы дали мне обещание, что снимете тело. Сегодня третий день пошел, как он распят. Надеюсь, вы сдержите свое слово?

Радушное и улыбающееся красивое лицо халифа сменилось гримасой раздражения. Он резко повернулся и вышел на балкон своего дворца, стоявшего на высоком холме на северной окраине мегаполиса. Чуть в стороне городские кварталы обрывались, а рощи миндальных и оливковых деревьев спускались по склонам плавными зелеными волнами, окунаясь в голубые волны Босфора.

Паша-бек, верный пес, подошел, мягко ступая, и льстиво начал разговор:

– Великий халиф, вы мудрый и поймете, что все розы имеют шипы. Но потом все равно оказываются в руках хозяина.

Халиф повернулся и издали наблюдал за Афрой, стоявшей, как изваяние, в центре зала. Ей все равно некуда было бежать – у каждой двери стояли солдаты в броне и с «янычарами» наизготовку.

Паша-бек заметив взгляд властителя, поспешил подыграть своими рассуждениями.

– Разве мертвое тело для вас так важно, о Великий? – елейно спросил он. – Этот Безумный ангел все равно мертв, а на кресте его съедят черви или в земле – нет разницы. Народ увидел его смерть и понял, что его Бог его не спас – он просто морочил всем голову. Победа осталась за вами, мой господин, и в ее глазах вы должны вызывать невольное подчинение. В этом же нуждаются все женщины.

– Меня волнует другое, Паша-бек: она его любит мертвого! Если бы он образумился, я мог бы просить его, а теперь я смотрю на нее и теряю над собой контроль! Неужели, это любовь? У меня семнадцать жен – и ни одна из них не тронула моего сердца. Это хорошо, что я этого ангела повесил раньше – был бы он живой, не знаю, смог бы я освободить его для нее… – Немного помолчав, он решительно ответил сам себе: – Нет, не смог бы! Власть это и есть любовь, и по-хорошему я ее не отдал бы никому, а и по-плохому она тоже была бы моей!

– Правильно, – вставил Паша-бек, – она будет вашей восемнадцатой женой!

Можаммад взглянул на советника и засмеялся смехом победителя, уверенного в своих силах. Собственный смех его взбодрил и, вернувшись в зал, Мохаммад мягко продолжил разговор:

– Прости меня, роза моя прекрасная, но почему принцесса до сих пор стоит на ногах? – Он кивнул Паша-беку: – Переоденьте ее, и пусть в честь нашей богини будет веселье! А тебе, моя принцесса, скажу, что твои желания будут всегда исполняться. Сегодня же этого безумца снимут с креста и приготовят к похоронам со всеми почестями. Вот, и не такой уж я кровожадный, – проговорил халиф, глядя на Афру затуманенным взором.

45