Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки

Родословная Хуго неотделима от истории лодок, которыми владела его семья. Уже несколько поколений Осъюрды промышляют всевозможными видами рыболовства, включая бой китов. Норман Йохан Осъюрд, прадед Хуго, побывавший и церковным певчим, и краснодеревщиком, и учителем, стоял у истоков норвежской рыбной промышленности. Начав дело со скупки рыбы в Финнмарке, он сумел выкупить разорившийся рыбный завод в Хельнессунне в Стейгене. На горе, возвышающейся над заводом, он вырыл пруд, который зимой промерзал до дна и потом все лето служил источником льда, который скатывали к заводу в деревянных кадушках. Благодаря этому он наладил экспорт рыбы в Европу.

Хуго рос в Хельнессунне и круглый год околачивался на семейном заводе. Зимой дети играли в сушильном цеху. Многие рыбаки ходят в море с восьми лет, вот и Хуго с товарищами в десять-двенадцать лет уходил в ночную на маленьких челноках – рыбачить или бить зубатку: завидев зубатку либо палтуса на дне, мальчишки кололи его с борта острогой. Поскольку свет в воде преломляется, рыбак должен уметь правильно вычислять положение рыбы. Проще, конечно, ловить “в проводку” – на веревку с крючком, однако и этот метод требует навыка и точности – нужно очень вовремя подсечь. Большая синяя зубатка агрессивна и в случае промаха норовит дать сдачи, полосатая же, которая помельче, почуяв неладное, предпочитает смыться. Как-то Хуго с братом и отцом пошли на зубатку и накололи здоровенную рыбину, которая сорвалась, когда ее уже вытаскивали из воды. Втроем они припали к борту, выискивая зубатку на песчаном дне, но ее и след простыл. И вдруг почуяли, как захрустел деревянный киль их лодки.

Об изобретательности Хагбарта, сына Нормана и двоюродного дяди Хуго (не путайте с отцом Хуго Хагбартом и четырехгодовалым внуком Хуго Хагбартом) в местных краях сложили легенды. Он освоил новые способы ловли и научил народ ловить те виды рыб, на которые прежде никто и смотреть бы не стал.

К китобойному промыслу дядя Хагбарт пришел окольным путем. Однажды он ловил палтуса у западного побережья Канады и Аляски, и там его американский приятель, делавший гарпуны, открыл Хагбарту мир китобойцев. Возвратившись в Будё спустя год или около того, дядя Хагбарт заказал гарпун и взял напрокат пушку, с которой раньше ходили на гигантскую акулу – ту самую, что по размеру уступает только китовой акуле, питается планктоном и плавает с разинутой пастью, отчего имеет самый безумный вид. Добывают гигантскую акулу ради печени.

Приближаться к гигантской акуле вплотную чревато. Если лодка оказалась между акулой и солнцем и акула засекла тень, она бьет хвостовым плавником. От удара лодку может подкинуть, перевернуть или даже разбить. Так что лов гигантской акулы требует ювелирной точности. Кто-то идет на нее с ручным гарпуном. И бросает его, как раз когда хвост оказывается максимально близко к лодке, чтобы при попадании рыба отвела бы его от лодки.

Народ посмеивался над Хагбартом, когда он только увлекся китоловством, однако, потерпев несколько неудач, дядины подопечные наловчились добывать до тридцати полосатиков в неделю. Специально для китового промысла дядя оснастил и оборудовал три судна. Так норвежское китоловство встало на промышленную ногу от Стейгена до Вест-фьорда. Остров Скрова в Лофотенском архипелаге, куда направляемся мы с Хуго, со временем превратился в столицу этого промысла. Сегодня можно по пальцам сосчитать такие места – оборудованные для приема и разделки китовых туш.

Как-то Хагбарт с двумя приятелями загарпунил финвала. Величиной финвалы порой не уступают синему киту, крупнейшему животному на Земле. К тому же благодаря обтекаемому, веретенообразному телу финвал плавает быстрее большинства собратьев. Кит волочил лодчонку с Хагбартом несколько миль, через весь Вест-фьорд с внешней его стороны, пока не уперся в Лофотенскую гряду.

История эта отнюдь не выдуманная. В 1870 году писатель Йонас Лие сам присутствовал при ловле финвала, который тащил пароход с пионером норвежского китоловства Свеном Фойном добрую половину Варангер-фьорда. Тащил против ветра, паровая машина при этом работала “полный назад”, но без толку. Фойн поставил фок-мачту, ее снесло ветром. Морские валы захлестывали через борт, команда хотела перерезать трос, и только старик Фойн сновал по палубе взад и вперед. Йонас Лие пишет: “Положение становилось все отчаяннее; будто не кита поймали мы, а самого морского бога – так долго и неустанно продолжал он свой путь. Когда же был перерезан трос, многие на палубе издали вздох облегчения (верно, втайне и сам Свен Фойн), ибо ветер к тому времени перерос уже в шторм. Сколько же лошадиных сил вмещает веретенообразное тело финвала!”[6] Наученный горьким опытом, Фойн (он, кстати, изобрел гарпунную пушку и тем самым шестикратно повысил эффективность китобойных судов) придумал опускать в воду конструкцию из перекладины с откидными балками, которая позволила значительно увеличить сопротивляемость судна.