Времена не выбирают…

Вот этот чудный дух, вот этот сладкий запах.

С дистанции сойдет всех раньше, так спеша,

Как будто скучно ей на всех других этапах.

Июнь ей ни к чему, тем более – июль.

Лишь юность хороша; черемуха, спасибо!

Как если бы прошел по улице патруль,

Черемуха – пароль, не жимолость, не липа.

Доверчивость, весна, цветенье на распыл,

На грани волшебства, по гибельному краю.

А юность я и впрямь, увы, почти забыл,

И первую любовь почти не вспоминаю.

«В сад сегодня не выйдешь, так сыро…»

В сад сегодня не выйдешь, так сыро.

Постоишь на крыльце – и домой.

Ты, ей-богу, как в рубке буксира

Над жемчужно-туманной травой,

На густые поделенной пряди,

Словно кто-то ее причесал

Так, чтоб спереди пышно и сзади

Сад лоснился, клубился, мерцал.

Никакой поэтической мысли

В этом стихотворении нет,

Только радость дымящейся жизни,

Только влагой насыщенный свет.

Кто мне дал эту сырость густую,

Затруднил по траве каждый шаг?

Я не мыслю, но я существую.

Существуя, живу, еще как!

«Вчера я заметил, что голуби ходят, кивая…»

Вчера я заметил, что голуби ходят, кивая.

Впервые заметил, а видел их тысячу раз.

Как будто на что-то согласие важно давая,

Да-да, – уверяя в полнейшем сочувствии нас.

Как прежде не видел я чудной готовности этой

Поддакивать нам на ходу и во всём потакать,

Такой бескорыстной, в широкие перья одетой,

Лоснящейся, радужной, уличным лужам под стать?

А если бы «нет» говорили они, отрицая

Надежду и радость, как было бы грустно, представь!

Какая удача, подумай, отрада какая:

Всё – правда, всё – чудо, всё – быль, безусловно,

и явь!

«А это что у нас растет, болиголов?…»

А это что у нас растет, болиголов?

Кокорыш, борщевик – ужасные названья.

А может быть, купырь.

О, сколько диких слов,

Внушающих тоску! Народное сознанье,

Латиницы в обход, сумело оценить

Их подлинную суть, воздав им по заслугам.

Ты спрашиваешь, что? Я думаю, что сныть:

От страха так назвать могли ее, с испугом.

И тот, кто первый дал такое имя ей,

А ближние легко и дружно подхватили,

Не меньше, чем Гомер, не хуже, чем Орфей,

Да только не писал стихов или забыли

Их… Не забыли, нет! Нам кажется, что мы

Листаем каталог клубящихся растений,

А это к нам дошла трагедия из тьмы,

Поэма вещих снов и точных наблюдений.

«На улицу, заросшую травой…»

На улицу, заросшую травой,

Я вышел в летних сумерках. Горели

Огни на дачах. Августовский зной

Дышал еще, но кротко, еле-еле.

Три девочки сидели на бревне, —

Их спать еще из дома не позвали, —

И что-то, рассмеявшись, обо мне,

А может быть, не обо мне сказали.

Прохладное дыхание земли,

Кустарник, протянувшийся по краю,

Заросшие травою колеи…