Времена не выбирают

Государь знал, что его люди, занятые сейчас решением этой проблемы, весьма исполнительны, изворотливы и далеко не глупы. Но осилят ли они такую задачу? Всё-таки эта служба — самая молодая среди созданных им. Ловить шпионов получалось и ранее, вот только играть с иноземцами на равных не получалось ещё никогда. Иной раз Петру Алексеевичу казалось, что он послал одного из самых ценных для него людей в государстве на верную гибель… Сам тоже хорош. Семья в Москве — вся, кроме Алексея, который как клещ в собаку вцепился в эту «учебку» при полку. Дескать, покуда не отучусь и экзамен не сдам, не смею батюшке на глаза показаться. Ещё одна заноза в душу… Ну да Бог с ним, с Алёшкой. Раз за ум взялся, пусть научится заодно отвечать за свои слова и поступки. А государь — здесь, в Смоленске. Притом, завершив инспекцию новых фортификаций, собирался отправиться прямиком к Шереметеву. Только дождётся подхода гвардии и иных городовых полков, чтобы выступить навстречу Карлу единым корпусом.

Положение было крайне рискованное. Пётр как никто другой понимал, что такое разделённая армия и как удобно бить её по частям. Нужно было соединиться с корпусом Шереметева раньше, чем к той Богом забытой деревушке Головчино подойдут основные силы противника.

…В Смоленск уже явился курьер, доставивший донесение, что гвардия всего в одном дневном переходе от города, когда в западные ворота въехал неприметный человек. Одет путник был как небогатый местный шляхтич, хотя под седлом у него была весьма даже недурная гнедая лошадка, немного не по его карману. Но по нынешним временам всякое могло быть, потому мало кто обратил внимание на это несоответствие. Оно заинтересовало только офицера, возглавлявшего караул у дома, где разместился государь. Путника надменно спросили, кто таков и за какой надобностью ему Пётр Алексеевич. В ответ тот сказал офицеру несколько слов. Служивый разом растерял свой гонор: «Сей же час доложу государю». Словом, не прошло и пяти минут, как продрогшего путника провели в хорошо протопленный дом — прямиком к адресату, миновав недобро поглядевшего на сие непотребство другого офицера — сержанта-преображенца.

Тот как обычно работал. Если не инспектировал укрепления и батареи, то сидел у себя и составлял документы либо изучал пришедшие письма. И сейчас у него в руках было письмо — судя по выражению лица его величества, с какой-то хорошей новостью. Государь и странного путника, коего проводили к нему по первому же слову, встретил, радостно улыбаясь. И более того — узнал, что только добавило ему радости.

— Мартын! — воскликнул он. — Каким судьбами?

— Да я, государь, вести принёс от нашего хорошего знакомого, — сказал тот, кого назвали Мартыном. — Спешил как мог. Владислав кланяться велел.

— Что у него? — Пётр Алексеич немного поумерил веселье.

— Отправил меня к тебе из Варшавы. Всего два слова: «Здесь Хаммер». Сказано было передать либо тебе, либо матушке-государыне, либо её брату, и более никому. Сказано было — вы поймёте. Всё, государь.

Улыбка при этих словах сразу же покинула лицо Петра Алексеевича, и тот, кого назвали Мартыном, понял: весть совершенно точно не радостная… Кто же были те люди в варшавском трактире?

— Добро, дружище, — сказал государь, похлопав его по плечу. — А что сам Владислав?

— До Варшавы добрались, там было уговорено ждать ксендза. Он велел мне ехать немедля, передать весть, а сам остался. Сказал — справится.

— Значит, есть надежда, — загадочно проговорил Пётр. — Есть надежда… Ну, добро, Мартын, ступай, хоть поешь с дороги, а то вид у тебя, будто неделю крошки во рту не было. Отдохнёшь здесь, а назавтра решим, куда тебе ехать нынче. Работы — сам видишь.

Передав гостя на попечение ставшему неимоверно любезным дежурному офицеру, государь задумался. Катя никогда не стала бы гнать такого надёжного человека через половину Европы с пустяковой вестью. Значит, произошло нечто из ряда вон выходящее. Слова «Здесь Хаммер» ему говорили только одно: нужно звать пришельцев из грядущего. При нём всегда кто-то из них — ради безопасности, как пояснил Евгений, убедив царя принять эту меру. А то с год назад пытался пройти в приёмную человечек с ножом за пазухой. Когда того изобличили, признался, что сам из старообрядцев, и велено ему истребить антихриста, который подлинного царя куда-то утащил, а сам его облик принял. Словом, очередной дурак, но ножик тот был острый. Если бы не кое-какая выучка по егерскому бою, что прошёл государь у далёких потомков, могла случиться весьма обидная нелепа.