Времена не выбирают

Султан Ахмед, должно быть, единственный из всей коронованной братии, прекрасно видел, к чему всё идёт, и отказывался вмешиваться в предначертанное аллахом. Подраться с Россией Османская империя всегда успеет. Но не сейчас. И не ради неверных франков. Пусть они делают ставку на его племянника Махмуда. У потомков Сулеймана Великого всегда наготове шёлковый шнурок для таких родственников.

Персидский шахиншах Солтан Хуссейн никак не мог разобраться, что для него и страны важнее — угодить аллаху или развлекаться. Потому занимался и тем, и другим, не особенно думая, какое наследие оставит двухлетнему сыну Тахмаспу. Подданым это почему-то не нравилось, зато энтузиазм начали проявлять афганские племена, почуявшие назревавший шанс. До неверных, устроивших разборки где-то в немыслимой дали от Персии, шахиншаху дела не было.

В этот самый момент, когда христианские и мусульманские монархи были заняты мыслями о высоких материях, под стенами Полтавы шведы подбирали и грузили на телеги тела погибших во время обоих неудачных штурмов боевых товарищей. Таковых насчитали более трёх тысяч. Когда доложили о том генералу Рёншельту, в отсутствие короля осуществлявшему командование, тот только плечами пожал: мол, мы на войне.

Пётр Алексеевич в то же самое время лично руководил переправой у Семёновки. Русская армия шла тремя колоннами, а передовые отряды егерей, лодками и плотами переправившиеся на правый берег при первых лучах солнца, уже производили зачистку территории от шведских разъездов. Пётр не сомневался, что «брат Карлус» уже оповещён об этом, и был начеку.

И только сам Карл Шведский чувствовал себя именинником. Наконец-то предстоит настоящая баталия — то, в чём его каролинеры были на голову выше всех известных ему европейских армий. И, да, он перед самым выездом из лагеря даже приказал достать из его личных запасов хорошее вино и бокалы тонкого стекла, дабы угостить «брата Петера», когда наёмники того приведут. Если встречать знатного пленника, то по-королевски.

Пётр Алексеевич шёл навстречу будущему с открытыми глазами и во всеоружии. Карл же Шведский радостно и слепо мчался навстречу своей судьбе, наплевав на предупреждения.

Интермедия

…Перемирие. Никто не стреляет. А значит, всем, кто не караулит на стенах, можно немного отдохнуть.

Из лагеря Шереметева прилетело в полой бомбе новое послание, изрядно обрадовавшее защитников Полтавы: государь с войском уже рядом, как раз на переправах[93]. Так что недолго Карлусу осаду чинить. И подкрепление, с которым явились знаменитые преображенские егеря, внушало надежду на скорый и счастливый исход сражения. Все до единого в гарнизоне понимали, что ежели Карлус и предпримет штурм, то всего один, ибо времени на то у него оставалось всё меньше и меньше. Завтра армия государя встанет лагерем неподалёку отсюда и свеям не останется ничего иного, как разделить армию.

Но до шести часов пополудни полковник Келин дал всем офицерам и большей части солдат отдых.

…Долгих восемь лет там, да и какое-то время здесь Кате было всё равно, жить или умереть. Подставляться под чужие пули не давало только чувство долга — боевые задачи следовало выполнять, а значит, никаких мыслей о смерти. Но сейчас, именно сейчас, когда её изрядно покоцали во время штурма — почему-то неистово хотелось жить.