Времена не выбирают

Голос Виктора, звучавший сейчас совсем не так, как прежде, – он враз стал жестким и требовательным, – вырвал Урванцева из совсем не свойственного ему состояния прострации. Но, видно, и на старуху бывает проруха, и пять недель без сознания бесследно не проходят. А тут еще и Дебора, любовь, космос, инопланетяне… Слишком много и слишком густо, вот он и «поплыл». Однако Виктор, как оказалось, мог решать такого рода проблемы одними модуляциями своего голоса.

– Это кто? – вопросом на вопрос ответил Урванцев, выныривая из своего временного помутнения. – Кто она?

– Это, Кирилл, графиня Ай Гель Нор, – с готовностью объяснил Виктор, беря его под руку. – Рыжая, с зелеными глазами… Ты ведь о ней спрашиваешь?

– Да, – кивнул Урванцев, все еще не отрывая взгляда от бешеной красоты лица этой… Как сказал Виктор? Графиня Ай Гель Нор? Королева Нор?

«Нор… Бывает ли, может ли быть такое сходство?»

Случается, конечно. Чего не бывает на свете? Практически все. Все, что возможно теоретически, может случиться и на практике. Ему ли, Урванцеву, не знать! «Плавали, знаем!» Но с другой стороны… С другой стороны, такое феноменальное сходство между чужой, инопланетной графиней, которая десять лет назад, по каким-то, неведомым Урванцеву причинам, была коронована и стала… Как сказал Виктор? Гегхская королева? Королева… Но суть-то вопроса была в другом. Она была во времени и пространстве.

У Кирилла голова пошла кругом, когда он попытался сопоставить годы, складывающиеся в десятилетия, и неисчислимые километры звездных расстояний с историей жизни и смерти в совершенно разных мирах, лишь условно связанных между собою мирах. Но факт оставался фактом, вот перед ним разворачивается действо, которое произошло – если верить Виктору – десять лет назад черт знает в какой дали от планеты Земля, притом именно этой планеты, а не той, с которой прибыл сам Урванцев.

А Кусмицкий умер в тридцатые годы двадцатого века в его, Урванцева, мире. Если Кирилл и знал биографию этого талантливого, но неудачливого художника, то давно уже забыл. Но он знал совершенно определенно, что в двадцать первом Кусмицкий написал портрет Дарьи, и вот что характерно: изобразил ее именно такой. Такой она и осталась навсегда: молодой, бешено красивой, сильной и решительной, женщиной-бойцом, не ведающей преград, не знающей слова «невозможно». Одень эту Нор в черную потрепанную кожанку и простую солдатскую гимнастерку и…

– Да, – подтвердил Кирилл. – Я о ней. Она…

– Ну же, – гаркнул прямо над его ухом Виктор. – Телись, комбриг! Что ты, как баба: она, оно… Где ты ее видел? На кого она похожа? Ну!

«На кого она похожа?»

– На мою прабабушку, – чувствуя себя последним идиотом, ответил Урванцев и, оторвав наконец взгляд от королевы Нор, посмотрел на стоящего рядом с ним Виктора.

– Какую, мать твою, прабабушку?! – Кажется, Виктор ожидал от него чего-то совсем другого, но что есть, то и есть.

– На Дарью Крутоярскую, – объяснил Урванцев. – Мою прабабушку.

– Что?! – Теперь, хотя и непонятно с какого рожна, пришла очередь удивляться Виктору. Услышав ответ Урванцева, он буквально обалдел, притом настолько, что даже не смог этого скрыть. – Что ты сказал? Как ее звали?

– Дарья, – ничего не понимая, ответил Кирилл.

– Дарья, – повторил за ним Виктор, быстро беря себя в руки. – А фамилия?

Сузившиеся глаза таинственного Хрусталя смотрели сейчас на Урванцева, как два ружейных ствола.

– Крутоярская.

– А мужа ее как звали? – неожиданно спросил Виктор.

– Иван, – автоматически ответил Урванцев. – Иван Николаевич Крутоярский.

– Иван Крутоярский, – Виктор произнес имя его прадеда почти шепотом. – Иван Крутоярский… Участник Гражданской войны… Он ведь был участником Гражданской?

– Да, – кивнул Урванцев. – А вы откуда…

– Неважно! – перебил его Виктор. – Потом. Как думаешь, мог его Троцкий часами наградить?

– Почему мог? – удивился совершенно сбитый с толку Урванцев. – Лев Давыдович наградил его часами за взятие Красноярска, только часы эти потом пропали.

– В каком году пропала Дарья? – снова перебил его Виктор.

– А вы откуда знаете? Вы же… – Урванцев уже совершенно ничего не понимал.

– Отставить вопросы! – приказал Хрусталь, который с волнением уже совершенно справился. – Все вопросы потом. Она пропала, ведь так? Когда?

– В двадцать втором. – Урванцев уже понял, что существует нечто, чего он не знает, но о чем знает Хрусталь, нечто такое, что, возможно, объясняет удивительное сходство между Дарьей Крутоярской и этой их королевой Нор. В чем тут дело, он, скорее всего, когда-нибудь узнает, но случится это потом, а сейчас лучше всего не выводить Виктора из себя и отвечать на его вопросы, тем более что не военные тайны врагу выдает. Истории этой больше восьмидесяти лет, так с чего бы и не рассказать?