Времена огня и погибели (СИ)

Камергер поклонился, принял у секретаря торопливо набросанный документ о назначении Стивена Бредфорта лордом Верховным констеблем Иберлена, передал государю. Гайвен пробежал короткий текст глазами и поставил свою подпись. Обычно простолюдин, дослужившийся до высоких чинов, посвящался в рыцари и получал дворянство, а то и титул, но в нынешних обстоятельствах подобного не требовалось. В старых сословиях больше нет никакой нужды, и чем быстрее все в стране это поймут, тем лучше.

— Завтра в девять утра жду вас с отчетом об обстановке в городе, — сообщил король.

На десять утра была назначена встреча с иностранными послами, желающими услышать объяснения по поводу случившихся в Тимлейне событий. Свои постоянные представительства в иберленской столице держали Гарланд, Астария, Венетия и Падана. Все державы — торговые партнеры и союзники. Много лет назад в иберленской столице присутствовали также лумейские дипломаты, но потом их выслали. С Лумеем давно уже идет война, необъявленная, но продолжающаяся уже двадцать лет, то затихающая, то вновь разгорающаяся в пограничье. Она началась с тех пор, как дед Гайвена предпринял попытку овладеть землями южного соседа. Кампания оказалась неудачной, зато привела к длительному конфликту, окропившему рубежи Иберлена кровью.

Гарландский посол — это предмет особенной головной боли. Ведь владыка Гарланда, собиравшийся сватать за Гайвена свою дочь Эмилию, отбыл вместе с Артуром несколько дней назад и с тех пор не давал о себе никаких вестей. Оставалось лишь догадываться, какую позицию он займет в текущем конфликте. Впрочем, какую бы ни занял, жребий брошен и исход предрешен.

Отпустив офицера, молодой король отправился в спальню. Сиды, молчаливые и почти незаметные в тени, остались дежурить на входе. Здесь, в принадлежавших прежде отцу покоях, Гайвену всякий раз становилось неуютно. Он не мог забыть, что еще несколько месяцев назад в этих комнатах спал Гледерик — и в них же принял смерть. Хорошо, что заблокирован механизм потайного хода, выводившего на Старую Дорогу, и можно не опасаться нападения. Нужно будет приказать вовсе завалить потайной проход, обрушив подземный коридор. Потребуется динамит. Гайвен сделал зарубку в памяти — внести взрывчатку в список того, что следует доставить из Керлиндара в первую очередь.

Ретвальд рухнул в постель, не раздеваясь. Отца провожали ко сну слуги. При этом нередко присутствовали придворные, превращая действо в настоящий ритуал, но Гайвен старался избегать подобной пышности. Он вообще допускал мысль, что распустит двор, и так за последние полгода потерявший изрядную долю прежнего блеска. Впрочем, все это можно будет обдумать потом. Голова отяжелела, безумно хотелось спать.

Уснул Ретвальд быстро — минут за десять, наверно. В иные дни он ворочался несколько часов, никак не в силах отвлечься от навязчивых мыслей о государственных делах, но сейчас владевшее юношей утомление оказалось слишком велико. Гайвен провалился в забытье, словно в колодец, наполненный тьмой. Снов ему не привиделось — в памяти сохранилось лишь ощущение тревоги и страха. Чернота обступила последнего Ретвальда со всех сторон и он полностью в нее погрузился.

Как оказалось, впрочем, ненадолго — часа на два или три. Пробуждение вышло неожиданным и резким. Темная вода отпускала неохотно — Гайвен чувствовал, что он словно тонул в ней, а теперь его тянут за шиворот обратно к свету. Чужой голос доносился с трудом и был едва различим. Все тело болело, просыпаться мучительно не хотелось. Юноша застонал, перевернулся на другой бок, стараясь не слышать настойчивый голос камердинера:

— Мой государь! Мой государь, молю вас, проснитесь!

С трудом Гайвен сел, щурясь от зажженных в опочивальне свечей. Чарльз Бишоп, главный королевский камердинер, за спиной которого стояли двое лакеев, имел до крайности взволнованный вид. Беспокойство исходило от него волной, ощущаясь как острый дурманящий запах. Ретвальд поморщился. Он никак не мог привыкнуть к обострившимся чувствам.

— Почему вы меня беспокоите, Чарльз? Сколько времени?

— Четыре часа утра, мой государь. Прошу простить мне дерзость, но я счел, новости не могут ждать до рассвета. В Новом Городе восстание. Чернь взбунтовалась, но подбили ее на это, как доносят стражники, люди Эрдеров и Коллинсов. Бунтовщики захватили Кузнечный двор и подняли над ним Серебряного Грифона и Красного Коршуна. Они требуют освобождения лорда Брендона и его соратников, созыва Коронного Совета, избрания регента и вашего отречения. Согласно донесениям, на Железной площади около двух тысяч человек и народ продолжает прибывать.

— Прекрасно, — сказал Гайвен сухо.

Захотелось рухнуть головой на подушку и обратно уснуть, но молодой король пересилил себя. Накатила досада. Весь день и вечер прилагать усилия к тому, чтобы успокоить взбудораженную столицу, обещая процветание и равенство — и получить к утру очередной мятеж. Впрочем, наивно было думать, что сторонники арестованных либо убитых вельмож останутся сидеть без дела. «Возможно, утопить эту страну в крови — действительно единственный выход».