Времена осени

– Да. Кажется, консалтинг, да. И мы там познакомились в кафе на этой площади, он спускался туда на обед, а я там часто сидела. И он пригласил меня на ужин, ну и знаешь, как бывает. Он очень в меня влюбился. И меня не это затянуло, его обращение со мной как с леди, знаешь, дорогие рестораны, его друзья и знакомые, очень образованные, интересные, мне все это было раньше не знакомо. Но я никогда к нему ничего не испытывала сильного. Но мы стали жить вместе, и он предложил мне выйти за него. Я не хотела, но меня заинтриговала вся эта свадебная суета, приготовления, приглашение, торжество. Сейчас я понимаю, как это глупо. Как все это глупо. Но тогда я повелась на это. Я не знаю, зачем я так обманула и себя, и его. Когда мы с ним спали, я ничего даже знаешь, не чувствовала особенного. Ничего. Я была с другими мужчинами, и я знаю, о чем говорю, да. Но это не важно. Не пиши это, Ян, пожалуйста. Зачеркни!

Инь настаивала, чтобы я зачеркнул что-нибудь в блокноте, даже не зная, что я записывал, а что нет. Я сделал между строк уверенную черту, и только после этого она продолжила.

– Мы жили с ним, знаешь, так. Он очень много работал, и я его редко на самом деле видела, даже на выходных. Наверное, в этом и был секрет нашего семейного счастья, – она усмехнулась, сделала еще глоток и продолжила. – Он был на работе или не знаю где, а я сидела дома или шаталась по городу, делала покупки, какие хочу. Он часто пропадал с друзьями, у него было два-три хороших друга с работы. Покупать одежду мне скоро надоело. Я заказала виниловый проигрыватель, и стала покупать пластинки моих любимых групп. Но это, знаешь, тоже надоело. Я тебе потом еще расскажу про эти времена моего брака, но потом. И недавно, в общем, месяц назад, мы пошли с мужем в ресторан. Очень дорогой ресторан, очень пафосный. У нас приняли заказ, я выбрала семгу под клюквенным соусом. Все очень хорошо шло, он был такой веселый – он, кстати, редко был веселым после того, как мы поженились. Наверное, он понимал, что я не люблю его. И у него было слишком много работы, чтобы успевать жить. Он весь был в работе. Мне так казалось. Люди вообще слишком серьезно относятся к работе, тебе не кажется? Подумаешь, ты ходишь куда-то пять дней из семи с девяти до шести и получаешь за это деньги. Разве это повод переставать жить? Чувствовать, творить, узнавать новое?… И вот, мы сидим в ресторане, почти одни, – Инь стала говорить тише. – Пьем сухое белое вино. И он пошел в туалет, я жду его. Но он не возвращается. Пять минут, десять. Я начала беспокоиться. Встала и пошла в туалет. Там у них были мужские и женские без разделения, в одном помещении. В очень большом помещении, я думаю, они сделали отдельную наценку в меню за то, что у них большое помещение туалета. В общем, я захожу, поворачиваю там за угол, а он там лежит на полу и не двигается. И никого вокруг. И что меня поразило, никто не обратил внимание. Ну не могло быть так, что никто не увидел его за эти десять минут. Мне кажется, эти люди в таких ресторанах, им просто столько платят за то, чтобы они не задавали лишних вопросов, не совали нос в чужие дела и были неестественно вежливыми. Это бред. Я запаниковала, конечно, вызвала менеджера, мой муж почти не дышал. За ним приехала скорая, и его повезли в больницу. Мне сказали, что это сердце, и они попытаются что-то сделать, но надежды почти нет. И через два часа его не стало.

Я перестал записывать и перевел на нее серьезный взгляд. Она смотрела перед собой на стол грустными не моргающими глазами, но не плакала. Люди вокруг вообще не обращали на нас никакого внимания, приходили, сидели, говорили, уходили. А в этом странном огражденном с двух сторон пространстве посреди кофейни время, казалось, остановилось, и пошло раскручиваться спиралями назад.

Либо она гениальная актриса, либо совершенно сумасшедшая. «… либо она говорит правду», – застряло в моих мыслях, но даже про себя я не решился признаться в последнем. До этого момента я был уверен, что все, что говорила и делала эта девушка напротив меня – нездоровый бред, прихоть странного настроения и, конечно, история ее жизни – выдумка. У меня было тоже сегодня необычное настроение, и я был готов это слушать и даже записывать – почему бы и нет? Моя жизнь последние годы была похоже на быстро несущийся черно-белый фильм, дни которого можно было объединять в большие пачки и без страха кидать в мусор. Необычное приключение в кафе другого города с незнакомой девушкой было очень кстати. Но после ее рассказа о смерти мужа мне стало не по себе. Это переходило грань шутки. У меня не вязалось, как человек, пусть и не вполне здоровый, будет в подробностях придумывать и рассказывать историю смерти своего супруга.

– Ты, наверное, не веришь, да? – печально спросила Инь.

– Да нет, почему, – собрался с мыслями я. – Я очень соболезную, мне жаль. Вы – то есть, ты – ты специально не называешь в своей истории имен? Биографии пишутся по-разному, но, если в книге нет имен героев, она теряет достоверность.