Времени нет

Прекрасный персонаж – антагонист и воплощение зла. Вот только это была реальная жизнь, и вредила она реальным людям. Всем досталось от нее. Особенно пострадал от нее Алексей Дмитриевич. Лера постоянно искала повод для скандала. Ссорилась с энтузиазмом и вдохновением, наличие посторенних людей, присутствие клиентов ее не смущало, а даже раззадоривало. Подстрекала весь коллектив против начальника. Кляузничала на Алексея Дмитриевича вышестоящему начальству. И в один из очередных скандалов, сопровождающийся бурными эмоциями, криками на повышенных тоннах с высоким визгливым голосом, она допекла Алексея Дмитриевича.

Сгорая дотла от несправедливости и отчаянья, сердце его надорвалось. Вот так быстро, в одно мгновение жизнь ударила по тормозам, и из молниеносного стремительного темпа она резко перешла в режим ожидания. Инфаркт – поставили врачи диагноз.

Это событие совпало с моим видением «некролога». Тогда мне казалось, что он не выкарабкается. Но не тут-то было. Алексей решил без боя не сдаваться смерти. И последние козыри, скрытые в рукавах, он вынужден был использовать.

Алексей долго лечился и приходил в себя. Столкнувшись лицом к лицу со смертью, испугался серьезно. Задумывался впервые в жизни о том, что надо беречь себя.

Мысли в такие моменты у него были не о том, для чего он живет, а больше о том, на что он потратил свою жизнь. Вспомнил и опять пресловутую и набившую оскомину фразу про жизнь и черновик, но она весьма точно описывала его состояние. Эти мысли угнетали его, были тяжелы, захотелось вырвать у смерти еще кусочек жизни. Но в этот раз приходилось уже интенсивно и упорно заботиться о своем теле. В двадцать лет не думаешь о том, что тело – наш инструмент для жизни и главный проводник наших проявлений, не только источник желаний, а в пятьдесят три вынужден учитывать этот факт как основополагающий.

Жизнь вдруг не оказалась вечной.

Убегая в работу с головой от его тоскливой жизни, он не смог там спастись. Работа тоже поглощала и воровала жизнь.

И вообще, как найти баланс между продуктивным созиданием, называющимся работой, и планомерным, радостным, осмысленным течением жизни, так чтобы не потерять контроль над течением времени?

Когда Алексей лежал в сером многоэтажном больничном комплексе, на металлической пружинной кровати, окруженный такими же людьми, с рваными сердцами, он осознал, что единственные, кто борется за его жизнь, – это врачи. Больше его жизнь была никому не нужна. Жена и любовница посещали его редко, больше из-за приличия, нежели от беспокойства. Коллеги посылали одного гонца от коллектива, и, как правило, этим человеком оказывался тот, который больше всего кормился с руки начальника, прочие выражали соболезнования и сочувствия. Друзья позванивали. Сын не приехал. Но даже сам Алексей никогда прежде не боролся за свою жизнь и не заботился о себе. Нужен ли ты другим, если не нужен даже себе? Да, как вариант: для угоды чужих желаний, но на большее не стоит рассчитывать.

Лекарства вливались через капельницы. Таблетки глотались горстями. Абсолютный покой и спокойствие рекомендовали врачи. Нужно было время, чтобы сердце срослось. Ангелы кружили вокруг него в белых халатах, и несмотря на их хлопоты и заботу, ощущение тоски и одиночества не покидало его.

В такие минуты память представляет перед мысленным взором парад воспоминаний. Веселые времена, дружеские компании. Алкоголь на развернутой газетке, из граненых стеклянных стаканов, незамысловатая закуска. Вот и весь натюрморт для счастья. Это сейчас ресторанная жизнь приучила к изящным рюмкам. Друзья всегда помогали друг другу, для помощи не нужно было их приглашать, звать и просить, они сами всегда знали, когда нужно было оказаться рядом, протянуть руку. И в тот раз собирались и дружно писали диплом. Ванька чертил какие-то сложные схемы, чертежи конструкции. Димка писал техпроцесс. И все вместе бескорыстно, безвозмездно и бесплатно трудились ночами перед защитой диплома. Да и как можно брать с друзей деньги?

Это сейчас за все надо платить, время такое.

Страшно не то, что кто-то поменял правила игры и теперь «бескорыстно» продается, а то, что все дружно приняли эти правила, изменив своим верным принципам. А по ощущениям, как будто продались. Тихий голос души на задворках не смолкая шепчет, через чувство внутреннего дискомфорта, что как-то это неправильно, но толстая пачка купюр всегда громче и убедительнее отягощает карманы. И те студенческие бессонные ночи, в общежитии, переполнены жизнью, остротой ощущений. Те временна были настоящие. Почему так? Может, оттого, что были искренними?