ВРЕМЕНИ В ОБРЕЗ

Ракка состояла из двух частей, можно сказать, что из двух городов - Старый и Новый, царства асфальта и камня. Новый город представлял собой хаос бесконечных магистралей и квадратных невыразительных зданий. В нем не было не то что индивидуальности, но даже и намека на какой-либо стиль. С тем же успехом он мог оказаться пригородом Ньюарка, Бомбея или Каракаса.

Старый Город, напротив, был неоспоримо характерен в несколько непрезентабельном смысле. Первое впечатление, которое он производил - это теснота и кривизна. Мощеные булыжником улицы были не шире тропы для мулов. Здания из темно-серого гранита лепились впритык, казалось, они стараются оттеснить друг друга подальше от дороги. Теснота поражала взгляд; с трех сторон город окружала пустыня, бескрайние просторы песка и скал. Четвертая сторона была обращена к океану, тоже в своем роде пустыня. Имея под боком столько неосвоенного пространства, ракканцы все же предпочитали громоздить дома поближе к морю. Хотя был ли у них выбор? Создавалось впечатление, что сама пустыня оттесняет город все дальше к океанскому побережью, а дома и постройки сплотились плечом к плечу, чтобы противостоять этому яростному и неодолимому напору.

В Старом Городе сумрачные улочки постоянно петляли и убегали, прячась за углы серых гранитных зданий. Огромные и недобрые каменные стены, казалось, нависали над вами. Большие здания в Ракке постоянно ведут войну, и человеку приходится отступать.

Прогресс достиг и Ракки. Грязные хижины и каменные дома стояли вперемежку с рядами компактных домиков из Западной Германии. Старые мечети были наскоро отреставрированы, и за прошедший месяц уже пять кафе засияли неоновыми огнями. Появилось множество баров и ресторанов. Один предприимчивый югослав открыл отель в западном стиле, неподалеку от мыса Рас-Шурваин. Он назвал его "Империал".

Для европейца жизнь в Ракке была нелепа, но не лишена интереса. Узкие улочки Старого Города были построены в расчете на мулов; позже за право первенства здесь сражались люди, мулы, верблюды и "Фольксвагены". Точно так дела обстоят и поныне. Но улицы Нового Города раскинулись так же широко, как Елисейские Поля. Несмотря на это, они постоянно запружены "Кадиллаками", контейнерами для перевозки нефти, "Лендроверами", пешеходами, козами, мулами и "Фольксвагенами".

Повседневная форма одежды в Ракке колебалась от библейской до современной, включая все разнообразные вариации обеих. Над городом витал легкий душок безнравственности, манящий и отталкивающий, аромат материальных богатств и духовного голода. Правоверных призывали к молитве пять раз в день, но "Радио Каира" благодарило Аллаха громче, чем любой муэдзин с луженой глоткой.

На улицах всегда было полно народа. Помимо местного сурового племени, здесь встречались изгои и перебежчики почти со всех уголков полуострова, даже из далекого Шираза или Бушира. Колония индусов из Бомбея мертвой хваткой держала в руках оптовую торговлю продуктами. Небольшая горячая кучка китайских коммунистов изучила местный диалект арабского языка и теперь присматривалась, где бы здесь заварить хоть какую-либо бучу. Сомалийцы работали в доках и уже успели организовать профсоюз.

Едва ли не каждый человек в городе был замешан в буйстве общественной жизни и баловался политиканством.

Везде, где только соберется толпа, можно было найти и полисмена, их было много, хотя возможно, что и недостаточно. Все они были из Ирака, в основном багдадцы, хотя иногда их подменяли контингенты из Басры. Они были молоды, ходили в хаки, при себе носили автоматические пистолеты и дубинки. Полицейские были чужаками и завоевателями в этой южной стране, они это знали, и это им не нравилось. Они патрулировали по трое или по четверо и наблюдали за всеми сборищами народа. Сборища наблюдали за ними, переговаривались и выжидали. Полисмены знали, чего они ждут. И страстно желали расстрелять эту наглую толпу. Полисменам очень хотелось домой.

***

Дэйн путешествовал под именем Чарльза Рональда Пирсона. Он решил представляться нефтепромышленником из Оклахомы, который к тому же ведет разработки в Центральной Америке.

Он ничего не понимал в нефтедобыче, и у него не было ни времени, ни желания знакомиться с данным предметом. На этот счет у него была своя теория. Дэйн искренне полагал, что неполное знание - вещь опасная. Он решил, что пытаться изучить такой сложный предмет за несколько дней или недель едва ли удастся, да и едва ли это нужно. Он считал, что способен ввести в заблуждение другими методами.

Дэйн хорошо знал пределы своих актерских возможностей. Он также старался не обмануться сам, обманывая других. Мастерство он заменил терпением и больше делал ставку на эксцентричность, маскируя этим недостаток актерского таланта. Неизвестно, были ли его теоретические выкладки действительно настолько эффективными или любой другой метод сработал бы так же успешно, только Дэйна это не интересовало. Его метод должен был удержать его на безопасном расстоянии от иракских патрульных.