Временной тоннель Эйнштейна – Розена

Только теперь незнакомец в шкурах смог рассмотреть незваных незнакомцев, а те в свою очередь вытаращились на него изумлёнными глазами. Такого индивида из прошедших тысячелетий они не видели ни разу в жизни. То, что перед ними предстал сейчас представитель каменноугольного века, они теперь не сомневались. А как ещё можно было охарактеризовать неведомое существо, облачённое в шкуры, с копьём в руке, в непонятной обувке, всё волосатое и издававшее тошнотворный запах разложения? Почти беззубый рот с жёлтыми передними зубами издавал гортанные звуки, совершенно не похожие ни на какое наречие планеты, а руки, непомерно длинные по отношению к туловищу, всё ещё потрясали копьём, готовые к защите, если снова бросится собака. Бедный неандерталец – так Николай и Тимофей негласно окрестили неведомое существо – был настолько напуган чуждым ему миром, что кроме защиты, очевидно, ни о чём другом не помышлял. Его, по всей видимости, выхватила из своего времени какая-то непонятная сила, закрутила в своей воронке, перенесла в иное пространство, выплюнула из себя, оставила у карьера, и пропала прочь, не дав, как следует прийти в себя. Сидел бедный малый у костра, коптил кусок убитого мамонта, разделывал шкуру с такими же сородичами, как вдруг, откуда не глядя, возник смерч, всосал в себя как пылесос, умчал в иную реальность и бросил на произвол судьбы. Сколько он здесь находился, путешественники не имели понятия. Однако рисунки говорили сами за себя. Бедный пришелец рисовал разработку котлована, очевидно, несколько дней питаясь всем, чем придётся и, испытав первичный шок от невиданных железных громадных насекомых, нашёл всё же в себе мужество запечатлеть увиденное. По ночам скрывался в кустах, спал на деревьях, а наутро начинал всё заново, благо бездушные механизмы не останавливали работу ни днём, ни ночью.

Таким вот образом и встретились представители двух различных миров.

Два пространства пересеклись между собой в точке геологических пластов таёжного массива близ реки Учур, поменялись на время местами, тем самым образовав парадокс временного континуума, дали возможность на краткий миг встретиться представителям двух различных эпох и, как бы спохватившись, вернулись на свои места, не дав путешественникам, как следует опомниться. Целый геологический пласт тайги съехал в сторону, рвануло бешеным напором ветра, снесло с ног обоих приятелей и собаку, крутануло на месте и тотчас взмыло вверх, обвалив на них кучи мусора, веток, и фрагментов почвы. Застыв в вышине на несколько секунд, вся громада геологических плит обрушилась на землю, сегмент целого участка леса с прилегающими болотами, ручьями и холмами, со всем живым биомом в радиусе нескольких сот квадратных метров завибрировал, вздыбился и опал, как низвергнувший водопад в пучину раскрывшейся бездны.

И тотчас всё стихло.

Прошло не менее минуты, прежде чем гавкнул испуганный Лёшка, затем послышался голос Николая, доносящийся из-под груды веток вперемежку с обвалившейся землёй.

- Жив, Тимофей?

- Жив, - откликнулся тот, едва выбираясь из груд мусора. Он кашлял и отплёвывался, только сейчас начиная приходить в себя. – Что это было? – прохрипел он с набитым грязью ртом.

- Очевидно всё та же переброска.

Калмык, едва держащийся на ногах, кряхтя и ругаясь, на чём свет стоит, выбирался из-под обвала, так же как и Ружин, приходя в себя после случившегося.

- Какая переброска? Как прежде?

- Думаю, да. Нас продолжает швырять из пространства в пространство, совершенно не считаясь с нашим мнением, - он снова смачно выругался. – Эти чертовые перемещения эпох, шайтан их возьми, происходят отчего-то именно тогда, когда мы находимся в радиусе их действия. Заметил?

Он присел на вывороченное из земли дерево, нервно достал трубку, подозвал перепуганного Лёшку и закурил. Тимофей примостился рядом, отряхивая одежду и вытряхивая из ботинок кучи сухой глины. Пёс забился под ноги.

- Заметил, что?

- Что остальные участки леса совершенно не подвергаются катаклизмам. Стоит только нам появиться рядом, как тут же нас бросает, швыряет, кидает, закручивает в водоворотах воронок, а потом выплёвывает где-нибудь в новом, неизвестном месте. То Колизей в Риме, то лагерь, то крепостная Россия, то снова лагерь, только теперь уже ДРУГОЙ, - последнее слово он выговорил с каким-то трепетным придыханием и дрожью в голосе. – Остальные остались где-то на Апеннинском полуострове, Даша вообще непонятно где, а нас с тобой кидает из реальности в реальность, не то в антимир, не то в преисподнюю, чтоб её бесы взяли! Неандерталец пропал, сгинул, растворился в пространстве, которое за ним вернулось, а мы с тобой снова сидим в тайге и выплёвываем куски глины.

- Как это, за ним вернулось? Что вернулось? Пространство?

- А шайтан его знает! – обозлился проводник. – Я только успел заметить, как бедного троглодита…

- Кого? – перебил его бывший старатель.

- Троглодита,Тимофей! Пещерного человека! Так в научном мире называют этих представителей древнего неолита.

- Древнего чего?