Временные трудности 2 (СИ)

Иванов: Так, а куда торопиться? Ну нашёл я одного деятеля. Тоже сидит плотненько. Материалов целый том. Только лажа всё какая-то. Ну понятно, что во всём признался. Ты б его видел… С этого ботаника такой же заговорщик-террорист, как с меня балерина. Ну точнее философа. Спицин фамилия. Ещё дело Вавилова видел.

Клочкова: Ну вот. С почином, как говорится.

Иванов: С каким почином? Ты знаешь сколько я дел перелопатил? И только одного нашел стопроцентного. Ну есть и другие, понятное дело, но там ещё работать нужно.

Клочкова: А никто и не говорил, что будет легко. Ищите да обрящите…

Иванов: Я, честно говоря, не ожидал такого. Я думал их будет гораздо больше.

Клочкова: Что ты думал?

Иванов: Нет, ну как же… Я читал когда-то…

Клочкова: Что ты читал? Солженицына? Архипелаг ГУЛАГ? Ты идиот?

Иванов: В смысле?

Клочкова: В прямом. Я думаю, что для таких как ты, в клинической психиатрии термин специальный давно уже придумали. Жаль только я его не знаю.

Иванов: Это ты к чему сейчас?

Клочкова: Это я к тому, что надо сначала думать, а потом делать. И не наоборот.

Иванов: Да объясни ты нормально.

Клочкова: А я и объясняю нормально. Когда Никитка доклад свой обличительный готовил к двадцатому съезду, так он справочки запросил в МВД и МГБ. А циферки из этих справочек почему-то на докладе не прозвучали. Не знаешь почему? А потом, когда всех реабилитировать начали, так целую комиссию важную собрали, что б расследование провести. Генпрокурор Руденко, министр МВД Круглов, министр юстиции Горшенин. Это тебе не черти какие-то. И указание было негласное — по максимуму оправдать. Знаешь скольких оправдали? Меньше процента!

Иванов: Да ладно! Не может такого быть. Там же миллионы людей были.

Клочкова: Да миллионы. Четыре, если верить некоторым историкам с учеными степенями. За тридцать лет власти. Это вообще преследуемых. Из них, тысяч семьсот приговоров привели в исполнение. У тебя как с математикой? А то с калькуляторами сейчас напряг.

Иванов: Да я прикинул уже приблизительно.

Клочкова: Молодец. А теперь отними оттуда разных бандеровцев, лесных братьев, власовцев, полицаев и прочую нечисть. Ну и тяжкие уголовные статьи тоже отними.

Иванов: Я совсем другие цифры слышал.

Клочкова: Ага. Я тоже слышал. Сто миллионов. Есть такая наука, мусорок, статистика называется. Слышал может? Так вот, согласно переписи от 26-года население составляло порядка147 миллионов, а в 59 году — уже 209. Это ещё нужно учитывать миллионов 20, или может даже 25 потерь на этой войне. Ты говорил, что умеешь считать без калькулятора, вот и думай. А кто рулил страной всё это время?

Иванов: Так, а чё ты молчал раньше?

Клочкова: А я раньше справку твою от психиатра не видел. И считал тебя вполне адекватным. Но теперь, после столь горячего и импульсивного монолога на Ближней даче, она мне уже без надобности. Ты, если по своим крыткам доктора подходящего нароешь, попроси — пусть проконсультирует. Чай и курить я подгоню, как гонорар.

Иванов: Всё я правильно тогда сказал. Ну почти. Слегка погорячился, конечно… Точнее сказать, увлёкся.

Клочкова: Ага. Погорячился он и увлёкся… Я реально считал тебя умнее.

Иванов: Да. Нехорошо, конечно, получилось.

Клочкова: Нехорошо получилось у твоих родителей.

Иванов: Прекращай. Я чё-то теперь перед вождём как-то себя не очень чувствую.

Клочкова: Хорошо ещё, что вроде обошлось пока.

Иванов: Дай Бог.

Клочкова: Та да… Вот блин! Ну я склеротик, в натуре…

Иванов: Что такое?

Клочкова: Да я с тобой тупею реально. Может это заразно?

Иванов: Что случилось?

Клочкова: Да есть тут один человечек. Конструктор хороший. Когда мы с тобой письма писали, я забыл что-то о нём совсем. Потом вспомнил, когда по лесу бегал, и опять забыл. Может жив ещё…

Иванов: Кто такой?

Клочкова: Таубин, кажется. Имя отчество не помню, но фамилия у него не Иванов, слава Богу — найдут, думаю…

Иванов: Никогда не слышал. И что он там напридумывал хорошего?

Клочкова: Гранатомет автоматический.

Иванов: Сильно. Вещь нужная. Иди к Максимову. Может успеем ещё…

Клочкова: Да куда идти? Ночь на дворе. Спят все, наверное.

Иванов: А если именно сегодня его грохнут?

Клочкова: Та ну… Это уж совсем невероятное совпадение должно быть. К тому же Сталин ясно сказал, что мораторий сейчас.

Иванов: Вставай!

Клочкова: Не… Сам иди, если хочешь. Фамилию ты знаешь. Можешь ещё Слостина прорекламировать заодно. Точнее, его пулемёт многоствольный. Американцы такой на свои вертушки устанавливали. Да и в кино он потом частенько мелькал.

Иванов: Этого тоже не знаю. Где ты их находишь?

Клочкова: Иди с миром. Я спать буду.

Иванов: Спокойной.

Начальник 8-го отдела НКВД СССР

майор государственной безопасности

Максимов А. С.

Глава 4

Молодая женщина, возникшая на пороге кабинета, выглядела очень уставшей. Некогда приятное и миловидное лицо было каким-то серым и изможденным. Понятное дело. Тюрьма — не курорт, и бодрости духа не прибавляет.

— Свободен, — сказал Егор конвоиру и обернувшись к сержанту Яковлеву добавил, — Ты тоже, Андрей, сходи покури.

— Не курю, товарищ лейтенант государственной безопасности.