Временные трудности

— Ну не знаю… — Иван задумчиво потер шею, — Завтра к вечеру сделаю, наверное. Но это ж мне сутки не спать придётся.

— Ты не торопись. Главное, сделай хорошо.

— Не сомневайся — лучше, чем настоящие будут.

— Лучше не надо. Нужны точно такие же.

— Нужны такие — будут такие. Только вот что… Я бланки и печати сделаю, но ещё ж заполнить нужно. Я по-немецки вообще никак…

— Георг ты сможешь?

— Конечно. Че там писать-то? Три-четыре строчки…

— А чем платить будешь, красивая? Рубли или марки? Лучше, конечно, золотишко будет… — Иван обращался только к Юле, прекрасно понимая, кто тут всё решает.

Собравшиеся вокруг загудели явно неодобрительно, но девушка положила перед ним на импровизированный стол небольшой прозрачный камушек. Иван снова взял лупу и внимательно рассмотрел его.

— Годится, — весело сказал он и добавил, — И поцелуй в придачу!

— Ты, умелец, не зли меня лучше, — каким-то тихим вкрадчивым голосом сказала она, — А то я тебе тут создам условия. Тебе мой благосклонный взгляд наградой будет казаться…

— Да пошутил я! Че ты? Совсем шуток не понимаешь? — Иван ей сразу поверил насчет условий и всего остального.

— Я сама не шучу, и над шутками не смеюсь, — голос её был уже гораздо дружелюбнее, и Иван немного расслабился.

На следующий день, с утра, четыре важных жандарма при двух мотоциклах выставили пост на дороге. Крупные соединения пропускали, а вот отставших от колонны два трехтонных грузовика Henschel они остановили.

Подозрительно молодой белобрысый унтерфельдфебель взял документы и приказал выйти из машины. Водитель сперва напрягся — очень уж не вязался столь юный возраст с таким чином, но уловил берлинский акцент и успокоился. Наверняка, чей-то сынишка из столицы. Непонятно, почему он вообще не офицер, но мало ли что… Водитель, матеря про себя приставучего жандарма, вылез из грузовика, и вдруг придорожная трава за его спиной приподнялась, превращаясь в человеческую фигуру. Резкий хруст позвонков заглушил сдавленный крик водителя второй машины. Это было последнее, что он слышал.

Смоленск.

Два грузовика в сопровождении мотоциклистов полевой жандармерии подъехали к проходной склада. Старший караула мельком взглянул на документы и подал знак открыть шлагбаум. В кабине грузовика сидел оберлейтенант из СС, и связываться с ним не хотелось. Себе дороже.

Эсэсовец вылез из кабины и прошагал в канцелярию. Стоящий у входа часовой вытянулся. Войдя в кабинет, он вскинул руку в нацистском приветствии. Хозяин кабинета ответил, но как-то без энтузиазма. Вошедший оберлейтенант СС представился:

— Оберштурмфюрер Юрген Рихтер.

— Штабсинтендат Вальтер Кёниг. Что у вас?

Эсэсовец протянул ему бумаги. Интендант всмотрелся. Затем расписался на накладных и вернул документы.

— Во втором складе всё выдадут. Бумаги оставьте интенданту Краузе. Вам нужен провожатый?

— Благодарю вас. Я разберусь. До встречи, гер штабсинтендат.

Сидящий за столом кивнул и углубился в лежащие пред ним документы. Кладовщика же интересовала только отметка начальника на накладных.

— Подгоняйте грузовики, гер оберлейтенант. Сейчас всё загрузим. Он кликнул сидевших невдалеке рядовых и начал распоряжаться, указывая на нужные ящики.

Обер-лейтенант махнул рукой, подзывая своих водителей, и два грузовика, пятясь задом, подъехали к воротам второго склада. Погрузка заняла около получаса. Десяток солдат сноровисто загрузили грузовики под завязку. Повинуясь жесту оберлейтенанта, водители принесли из кабин ящик шнапса и какой-то мешок. Сгрузили это в угол за ящиками, скрыв от посторонних глаз. На немой вопрос интенданта эсэсовец улыбнулся.

— Выпейте вечером за великого фюрера и победу германского оружия.

Интендант расплылся в улыбке.

— Слушаюсь, оберштурмфюрер!

Маленькая колонна беспрепятственно покинула территорию, а через пять минут от сильного взрыва взлетел на воздух второй склад.

А через полчаса тот же оберлейтенант в сопровождении двух солдат полевой жандармерии вошел в услужливо распахнутую перед ним дверь ресторана. На двери висела табличка, объясняющая всем, что вход только для офицеров, но, видимо, на жандармов это не распространялось. Пожилой швейцар не осмелился перечить, а когда оберлейтенант приказал позвать хозяина заведения, то тут же бросился выполнять распоряжение.