Временный тестовый фрагмент

Мы с трудом догнали остальных: мне не раз пришлось тянуть его за собой, то тащить на холм, то спускать, у него были неправильные опорные, плохая интуиция на залпы, и он, по всей видимости, был уже на пределе сил. Когда я вернулся на свое место в Клинке, то пожалел о своем решении: он будет мешать фаркопщикам, которым и без того тяжело. Ни братья Дубка, ни Барбак не произнесли ни звука, когда золотоискатель стал в строй... Мы теперь шли вдоль линейного леса, под сбивающим с курса ветром, теряя равновесие от бесконечных закручивающих и боковых порывов. Интенсивность потока была такая, что Голгот чуть ли не каждые полминуты орал: «В цепь!». «В цепь!» — и мы тотчас же сжимались, цепляясь друг за друга руками и поясами. «В цепь!» — и сплоченный фундамент делал свое дело: порыв проносился над нами, не найдя прорехи, через которую можно было бы нас разъединить. Мы сливались в один единый блок. Мы были единым блоком. Неприступным. Неустранимым. Уцелевший, там, сзади, наверняка ничего не понимал в происходящем, но он следовал за остальными, держался, протягивал руки, орал вместе с нами «Блок!», когда слышал «В цепь!». И...

— Ложись!

... взрыв: холм впереди нас разнесло в воздухе на песчинки ударом блааста. Смесь песка-латерита оросила плечи и спины. Когда я, весь в земле, наконец нашел в себе силы подняться, то констатировал две вещи: фаркопщиков отбуксировало санями назад на несколько метров, но они были целы. А вот Диагоналыцик не лег, во всяком случае не вовремя...

— Сов, оставь его!

Но я не мог его оставить, теперь или в принципе — не знаю, но не мог. Я вернулся на добрую сотню метров назад. Ветер дул в спину, вмиг промокшую от дрянного горизонтального дождя. До исподнего, до самой кожи. Разлетевшийся от взрыва песок снова образовался в холм, плоский и длинный, растянувшийся на несколько десятков метров, на этот раз уже в низовье. Я добрался до холма и стал высматривать, не выступает ли что-то из пригорка. И нашел. Парень был теперь просто куском земли, ни более ни менее того. Все горло и рот у него были забиты кусками...

— Брось! — послышалось откуда-то.— Ты сделал все, что мог.

Голос прошумел в нескольких шагах от меня: Пьетро, разумеется.

— Возвращайся назад в Клинок. Нужно трассировать дальше.

... горло, забитое кусками подбородка.

И это был не последний из их банды, кого мы встретили. Навскидку, всего человек пятнадцать, в поисках деревни или укрытия, захваченные врасплох, сброшенные с перевернутых велесниц, вынужденные с ходу противостоять тому, чему недостаточно было бы посвятить целую жизнь. Мы, в общем-то, не были физически сильнее их, но мы были блоком, на каждой позиции у нас стояли самые лучшие, ну или почти, по крайней мере самые крепкие морально, не говоря уж об опыте и о повседневной жизни, настолько безраздельно отданной ветру и остервенелому контру, что отдать концы из-за какого-то там порыва больше не маячило на горизонте наших планов. Да, я видел, как они проходят мимо, но, несмотря на расплывавшиеся пятна крови на их коже, золотоискатели не вызывали у меня особых эмоций, настолько они себе более не принадлежали. Под равнодушными взглядами наших полузакрытых глаз они шли куда ветром занесет, истекая по дороге кровью, как куклы, у которых через дыры высыпаются опилки, а коленки вот-вот вывернутся наизнанку. Некоторых мы окликали, многих других — нет. В любом случае ни один из них и десяти минут не продержался бы в наших рядах, в нашем темпе, не смог бы встроиться в дисциплину, ставшую инстинктом, стать частью силы... Силы? Но что эта сила по сравнению с тем, что нас ожидало ? Ее было достаточно, чтобы пустить пыль в глаза какому-нибудь неофиту, продержаться при нынешней скорости, с которой мы еще в состоянии были совладать, когда хорошего сцепления и мгновенных «Ложись!» хватало, чтобы предотвратить опасность. Но что потом?

— В пешей доступности, говоришь, Караколь?

— Ага! Мили две, наверное.

— Скоро вплавь придется, если так и дальше пойдет.

— По моему компасу, курс верный.

— Девочки, вы как?

— Нормально, Ларко!

— Кориолис? Как рука?

— Промокает. Больно.

— Мне тоже больно: но это когда я вижу, как ты улыбаешься.

— Придурок, иди давай!

— Осторожно!

π Сокольник сорвался, сбив с ног Степпа и Аои, но молча поднялся и вернулся на свое место в крыле. Его искусно скроенная одежда была вся покрыта глиной. Это оказалось не последнее падение в строю, пока Голгот, дико сосредоточенный, натянутый как трос, не учуял наконец выход на ровную поверхность, отчего нам всем сразу стало легче. Особенно фаркопщикам, которым доставалось больше других, но они даже не заикались жаловаться. Кориолис и Свезьест в жизни бы с такой задачей не справились: тянуть промокшие сани, в таком темпе да по такой местности, было под силу только нашим близнецам Дубка — невероятной все-таки мощи ребята. Да и Барбак был на уровне, теперь всем в полной мере стало ясно, насколько незаменим его опыт буксировщика.