Временный тестовый фрагмент

Альма принесла кожаные стеганые шапки, натянула на меня сразу две, одну поверх другой, перемотала мне туловище хаиком, закладывая в витки ткани деревянные пластинки. Пьетро вытащил из рукавов переломанные рейки и попросил себе четыре новых. Закрепил на израненной шее фиксирующий воротник. Я обернулся: в глубине рогатки, на самом конце каната, Голгот пристегнул шлем к своей кирасе из кожи горса, пропустив ремни под мышками. Альма подошла к нему, но он оттолкнул ее, что-то буркнув. Он прекрасно знал, что его ждало: предусмотрительно вырыл дыры для опор под ногами, потянул шею во все стороны, размял плечи и бедра. Мне страшно даже представить, что будет, если мы потеряем Голгота. Столь велика его воля, столь невероятно он сосредоточен на нашем пути. Он был самой Трассой. Он, Голгот, девятый в своем роду, по всеобщему мнению (всех ордонаторов, которые его обучали, и старцев, которые видели, как контровали его отец и дед), он был лучшим из лучших. У кого еще в крови бурлил Дух Орды? Кто еще нес в себе такую дикую веру? Никто, и он это знал. И в то же время одно сомнение, как хищный зверь, раздирало его изнутри: как могло случиться гак, что его родной сверходаренный старший брат умер всего шести лет от роду. Я был частью Орды, я, Сов, сын фаркопщика, и Пьетро, Эрг, Фирост, Свезьест — все мы были частью Орды. Но он, Голгот, был не частью Орды. Нет. Он был самой Ордой.

— Волна идет!

— Я вас люблю,— раздался голос Кориолис.

Ω Смысл тут что-то рассказывать? Вы, крытни, все равно ни черта не поймете. Разводите свой базар о наших жизнях в ваших чистеньких хибарах с ветряками. Отвяжитесь уже от нас. Блааст взорвался. Я еще по звуку понял, что будет полная жопа. Поток камней прямо в рожу. Не песок, не щебень врубит по нагруднику: каменища. Крепко вжарят. Альма сопли распустила, смотрит на меня. Мне на себя смотреть нечего. У меня кровь хлещет из ушей, стою на коленях, прибитый, стараюсь дышать, глотать кирпич воздуха за кирпичом... Без кожаной брони, без шлема, лучшего за всю историю Орд, заякорите себе на лбу, всем шлемам шлем, монстр отпора и амортизации, без набедренников, ракушек, деревянных налокотников, разломанных вдребезги, я бы в живых не остался. Железные колы повырывало и закрутило вместе с нами, два каната спереди рвануло, нас шарахнуло о край впадины, перепахало по оси, перевернуло, ослепило... Мы все чуть не сдохли, я в том числе. Я чувствовал, как эта огромная сенокосилка дубасила меня прямо в грудину и говорила: все, Гого, приехали, снимай шлем, я за тобой... Отправишься к своему брательнику, вам там обоим место. Этот сопляк тебя там уже тридцать четыре года ждет не дождется...

-----

x «С котенком, Ороси, не с тигром». Вся впадина была забрызгана кровью. Без песочного матраса нас бы раздробило на куски откидными волнами. Построение рогаткой уберегло от худшего. Ламинарный поток, слава Петру, прошел в доминантной позиции над турбулентными. Это нас спасло. Но какой ценой для Голгота... Фироста, Сова, Пьетро... Они отцепили свои карабины и корчились от боли, лежа на земле. Сову раздробило весь правый бок, раны забило песком и осколками. Его врачевала Аои. У Пьетро было вывихнуто правое плечо. Он, наверное, налетел на какой-то пень во время маятника. Но Альма вправит его на место, как у Свезьеста после первой волны. Только первые три ряда относительно пронесло, но это было ожидаемо. Их я теперь поставлю на передовую под третью волну.

∫ Снова появились хроны, поприветствовали и удалились (втихомолку), но я не узнал ни одного приятеля. Одни деревья снова зацвели, другие выплюнуло полностью засохшими, третьи окотило котами, кактусовые повылазили прямо из песка, показались буера, какие-то животные, из юрких, неуловимых, оставили за собой немыслимые следы. И как бы вас это все не эпатировало, все это было ничто по сравнению с тем, что они там наверху (лучшие из них) умели делать. Слово Ларко! Они, марева, умеют создавать из ничего, из чистого ветра, капли воздуха и воды (из света), ткут из звезд и лун, запрятавшихся в небосводе, кроят погоду как хотят, выращивают леса на толщах тумана, строят корабли (без парусов, со всеми удобствами), подбрасывают нам с них немного дичи, когда знают, что мы с охоты бредем без улова.

Прошла третья волна (не такая свирепая), мы выстояли ее аркой: Сов, Пьетро и Голгот, зацепленные за крюки (как куски свежего мяса). Бедолаги, их нехило отлупило, целый гербарий из ран. Ороси, но тут и растолковывать нечего (Да? Ну тогда попросите!), доказала (раз и навсегда) то, что и так было ясно: аэромастер — это искусство, которое нужно смастерить в той же степени, сколь и освоить, и что она бесконечно достойна своего ранга (по крайней мере, насколько я в этом разбираюсь... Я это так, чтоб поважничать). Вам там наверху плевать, а, марева, вы там зеваете туманами? Хотите, чтоб я вам отсюда все изобразил? Пожалуйста:

Портретная галерея