Временщик (СИ)

Так, получается необязательно нести его к Стражам? Но как-то вытащить отсюда надо. Силовой вариант и вовсе не вариант. Потому что домовой очень непростой, как оказалось. Значит, надо выманить его отсюда исключительно силой убеждения.

— А если приглашу, какой мне с этого толк?

— Дом без домового, что стол без каравая, — оживилось существо. Мне даже показалось, что голос стал не таким скрипучим и отталкивающим, — подсобить что где, сготовить, прибрать. Опять же, никакой тать к тебе не залезет, коли я на дворе.

— Ну двора никакого у меня нет, допустим. Однушка.

— Хрущевка, сталинка?

— Ленинградка. Ну или близко к этому.

— Ну что ж, годится, — вздохнул домовой, — теперича только дело за тобой.

Я задумался. Не зря, наверное, столько поверий об этих существах. Раньше считалось, что если в домах нет домового, быть беде. И переманивали их, и с собой забирали при переездах. Естественно, я раньше все это считал суевериями. Теперь же выяснилось, что многое из этого правда.

— Ладно, пойдем ко мне жить. Только как я к тебе обращаться буду?

+25 единиц Кармы. Текущий уровень — 65. Вы тяготеете к Тьме.

Мохнатое существо спрыгнуло с холодильной установки, дошло до меня и протянуло крохотную ручку.

— Есть у меня имя, для близкого круга. Несколько веков только Лаптем и кличут.

— Здорово, Лапоть. Я Серега. Ну идем сюда, вынесу, чтобы вопросов лишних не было.

Откинул подол куртки, ожидая кучу возражений, но домовой легко прыгнул ко мне на руки. Запахнул верхнюю одежду и направился к двери.

— Тамара Васильевна.

— Да. Уже? Что там?

— Крот к вам заполз. Черт знает, как попал. А выбраться не мог. Вот, видимо, и голосил, царапался.

— Разве кроты кричат?

— Тут припрет и не так завоешь, — повторил я недавние слова.

— А он… там?, — указала она толстым, плохо накрашенным пальцем на оттопырившуюся куртку.

— Там.

— Вы его…

— Нет, он сам, сдох. Заполз в угол. От обезвоживания, наверное. Странно, что ваши его не увидели. Вынесу его тихонечко и все.

— Да, да, спасибо большое. Вы не представляете, как нам помогли.

Она протянула явно заготовленную заранее тысячу. Будь я понаглее, так можно было бы поторговаться. Скилл поднять. Вот только мне и так насыпало будь здоров: карму поднял, поручение выполнил, домового заимел. Последний, кстати, недовольно заворочался. Пришлось схватить тысячу и помчаться на улицу.

— Лапоть, сиди тихо, — сказал я в куртку.

Поймал машину, благо дорогу до дома Тамара Васильевна спонсировала. Договорился на сумму в четыре раза меньшую заработанной и плюхнулся на заднее сиденье.

— Это что у тебя там?

— Щенок.

— О, я собак люблю. У меня дома две таксы и овчарка. Покажешь своего?

Раздался такое угрожающее рычание, что мы с водителем одновременно замолчали.

— Нервничает, не привык к поездкам.

— Смотри, чтобы на сиденье не надул, — сердито сказал бомбила.

Оставшуюся дорогу до дома мы провели в скорбном молчании. Лишь Лапоть, вошедший в роль, иногда поскуливал. Добрались без приключений. У подъезда я поднял голову, посмотрел на окна дяди Коли. Темнота. Не дай бог случилось чего.

— Долго задницу морозить будем? Домовые мороза не любят, — донеслось из-под куртки.

— Идем уже, идем.

Поднялся к себе, открыл дверь и зашел. Включил свет и извлек наружу Лаптя.

— Вот тут мы и обитаем.

— Осмотримся, — коротко сказал он и с легким хлопком исчез.

Зашуршало что-то под ванной, застучало на балконе, зазвенели бутылки в холодильнике. Кстати, точно, пиво же осталось. Скинул куртку, разулся и прошел на кухню. Уже открывая бутылки и прислушиваясь к тревожной, почти звенящей тишине подумал: "А не поторопился ли с домовым"?

Глава 8.

Когда-то в одной эзотерической книжке, которые стояли на полке у мамы, я читал, что когда человек спит, его душа летает меж миров. И вроде как если неосторожно разбудить его, то душа может не успеть вернутся. Смех смехом, но вот будь это правдой, у меня бы были большие проблемы. Потому что утро началось с грохота упавшей сковородки.

Уже подскочив в кровати, я понял, что пахнет очень странно. Паленым волосом вперемешку с чем-то приятным. Быстро натянул штаны и направился к источнику шума — на кухню. Эх, жалко я не художник, потому что такую картину маслом надо писать.

У плиты, на табурете, с уже поднятой сковородкой, стоял Лапоть. В его руках был блин с налепленным на него мусором с пола. На столе тарелка со стопкой идеально ровных блинов. Румяных, обмазанных маслом. Но вот вокруг… Казалось, здесь прошелся Мамай со всем своим воинством.

— Хозяин, я все приберу, — сработал домовой на опережение.

— Какой я тебе хозяин?, — чесал голову я, разглядывая разгром.

— Самый обычный. Я ж не нехристь какой. Ты меня в дом привел. Я предложение принял. Стало быть, ты теперь мой хозяин. Чаек поставить?

— Ставь.

Я уже собрался уходить, как что-то в руках Лаптя вспыхнуло, после чего занялся он сам. Да чтоб тебя!

?

— Чаек ставить?

— Я сам. Спички домовым не игрушка. Дай сюда.

Я зажег конфорку и поставил чайник.

— Лапоть. Ты бы привел себя в антипожарный божеский вид. Подстригся чуток. Ножницы и бритва у меня есть.