Временщик (СИ)

- Да, да, спасибо большое. Вы не представляете, как нам помогли.

Она протянула явно заготовленную заранее тысячу. Будь я понаглее, так можно было бы поторговаться. Скилл поднять. Вот только мне и так насыпало будь здоров: карму поднял, поручение выполнил, домового заимел. Последний, кстати, недовольно заворочался. Пришлось схватить тысячу и помчаться на улицу.

- Лапоть, сиди тихо, - сказал я в куртку.

Поймал машину, благо дорогу до дома Тамара Васильевна спонсировала. Договорился на сумму в четыре раза меньшую заработанной и плюхнулся на заднее сиденье.

- Это что у тебя там?

- Щенок.

- О, я собак люблю. У меня дома две таксы и овчарка. Покажешь своего?

Раздался такое угрожающее рычание, что мы с водителем одновременно замолчали.

- Нервничает, не привык к поездкам.

- Смотри, чтобы на сиденье не надул, - сердито сказал бомбила.

Оставшуюся дорогу до дома мы провели в скорбном молчании. Лишь Лапоть, вошедший в роль, иногда поскуливал. Добрались без приключений. У подъезда я поднял голову, посмотрел на окна дяди Коли. Темнота. Не дай бог случилось чего.

- Долго задницу морозить будем? Домовые мороза не любят, - донеслось из-под куртки.

- Идем уже, идем.

Поднялся к себе, открыл дверь и зашел. Включил свет и извлек наружу Лаптя.

- Вот тут мы и обитаем.

- Осмотримся, - коротко сказал он и с легким хлопком исчез.

Зашуршало что-то под ванной, застучало на балконе, зазвенели бутылки в холодильнике. Кстати, точно, пиво же осталось. Скинул куртку, разулся и прошел на кухню. Уже открывая бутылки и прислушиваясь к тревожной, почти звенящей тишине подумал: "А не поторопился ли с домовым"?

Глава 8

Когда-то в одной эзотерической книжке, которые стояли на полке у мамы, я читал, что когда человек спит, его душа летает меж миров. И вроде как если неосторожно разбудить его, то душа может не успеть вернутся. Смех смехом, но вот будь это правдой, у меня бы были большие проблемы. Потому что утро началось с грохота упавшей сковородки.

Уже подскочив в кровати, я понял, что пахнет очень странно. Паленым волосом вперемешку с чем-то приятным. Быстро натянул штаны и направился к источнику шума - на кухню. Эх, жалко я не художник, потому что такую картину маслом надо писать.

У плиты, на табурете, с уже поднятой сковородкой, стоял Лапоть. В его руках был блин с налепленным на него мусором с пола. На столе тарелка со стопкой идеально ровных блинов. Румяных, обмазанных маслом. Но вот вокруг... Казалось, здесь прошелся Мамай со всем своим воинством.

- Хозяин, я все приберу, - сработал домовой на опережение.

- Какой я тебе хозяин? - чесал голову я, разглядывая разгром.

- Самый обычный. Я ж не нехристь какой. Ты меня в дом привел. Я предложение принял. Стало быть, ты теперь мой хозяин. Чаек поставить?

- Ставь.

Я уже собрался уходить, как что-то в руках Лаптя вспыхнуло, после чего занялся он сам. Да чтоб тебя!

?

- Чаек ставить?

- Я сам. Спички домовым не игрушка. Дай сюда.

Я зажег конфорку и поставил чайник.

- Лапоть. Ты бы привел себя в антипожарный божеский вид. Подстригся чуток. Ножницы и бритва у меня есть.

- Неужто я тебе так не гож?

- Не гож, смотри, - я указал ему на несколько подпалин. Видно, приготовление блинов не прошло бесследно.

- Ладно, подумаю я, - почесал мохнатую макушку мохнатой рукой домовой.

Уже стоя в ванной, чистя зубы, и смотря на свое отражение, я задумался. Я корл с уникальным направлением. У меня дома живет домовой. По соседству обитает Охотник, что бы это ни значило. А мир вокруг не совсем такой, каковым я его представлял. Да уж, выдалась неделька. Ладно, теперь самое важное - разобраться с работой.

Уволиться - дело нехитрое. А вот уволиться без двухнедельной отработки - задача со звездочкой. Тем более у Мумиё, который славился строгостью и буквоедством. Но у меня имелось кое-какое соображение по этому поводу. Человеческая психика одновременно сложный и простой механизм. Главное - знать, куда надавить. И у меня определенные соображения имелись.

- Лапоть, постарайся больше ничего не сжечь, - крикнул я на выходе.

- Я приберусь чуток, - крикнул домовой из комнаты.

- Ох... - лишь вырвалось у меня.

На скамейке разговаривал профессор со своим приятелем-сантехником. Несмотря на утро, оба уже были расположены к философским беседам. Чем и занимались перед пластиковыми стопками с прозрачной жидкостью.

- Любовь - величайшее, что может родиться в человеке, - увещевал Петр Сергеевич, - апогей его духовного развития, так сказать.

- Любовь как меховая шапка, - кивнул собеседник, - у всех есть, но не у всех настоящая.

- Сергеич, ты голова. Выпьем.

Я сдержал улыбку, поздоровался и поспешил на остановку. Пробежал рысью мимо кафешки, на ходу кивнув дяде Зауру. Тот вышел на крыльцо и смолил сигарету. Блин, точно! Со всем этим сумасшедшим утром покурить не успел. Я уже потянулся в карман за сигаретой, не сбавляя ход, как перед глазами появилась строчка.

Навык Атлетики повышен до первого уровня.