Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга I

С самого начала 1570 года Катерина Медичи была занята множеством государственных дел, одно другого важнее. Возникли какие-то интимные сношения с польским дворянством, и в то же время кардинал Шатийон (брат Колиньи) вел переговоры об избрании герцогу Анжуйскому в супруги королевы английской; с римским и испанским дворами шла деятельная секретная переписка… вероятно о подавлении восстания в Нидерландах. На донесения правителей французских областей о частых столкновениях между гугенотами и католиками королева не отвечала никакими особенно строгими инструкциями; напротив, всего чаще оправдывала гугенотов, подтверждая права, данные им недавними эдиктами умиротворения. Парижский кабинет, очевидно, желал сохранить самое доброе согласие с адмиралом Колиньи и Иоанной д'Альбре, единственными защитниками кальвинистов. При всем том, смутное предчувствие чего-то страшного тревожило сердца людей осторожных, не доверявших этому затишью и принимавших его за предтечу бури. Суеверов беспокоили «небесные знамения», то есть явления кометы, метеоров; частые северные сияния и необыкновенные ураганы, о которых в летописях того времени сохранилось множество чудесных, фантастических россказней. Астрологи предрекали в близком будущем новые распри и кровопролитнейшие побоища; в Книге центурий покойного Нострадамуса отыскали несколько четверостиший весьма зловещего содержания.[28] Вся Франция была в напряженном состоянии томительного, лихорадочного ожидания горя или радости… «Радости», — поспешила ответить Катерина Медичи, возвестив своим верным подданным о предстоящем бракосочетании короля Карла IX с Елизаветой Австрийской. Желая сделать соучастниками семейной своей радости и католиков, и гугенотов, королева радушно пригласила на брачное торжество тех и других. Было много званных, но мало избранных. На свадьбе Карла IX приверженцы Колиньи и Иоанны д'Альбре блистали своим отсутствием; довольствуясь миром, гугеноты очевидно избегали тесного сближения с католиками, не обращая внимания на любезности и заигрывания Катерины Медичи. Старик Колиньи беспрестанно напоминал окружавшим, что королевский двор, со всеми своими обольщениями в мирное время, едва ли не опаснее ратного поля во время усобиц и в подтверждение истины своих слов указывал на недавние примеры покойных Антония Бурбона и Людовика Конде. Иоанна д'Альбре, женщина честная, еще красавица, несмотря на годы, но строгих правил, инстинктивно ненавидела двор, при котором, как она писала к своему сыну, «женщины сами вешаются на шею мужчинам».[29]