Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга I

Здесь на минуту остановимся, чтобы сказать несколько слов о первой любви короля Карла IX, из жестокосердого ребенка ставшего теперь девятнадцатилетним юношей-извергом, совершеннолетним и для злодейств и для грубых наслаждений, о которых смутное понятие было ему внушено еще в лета безгрешного младенчества. За развитием его страстей, за первым ударом его сердца, забившегося любовью, следила королева-родительница, следили и ее прелестные фрейлины. Первая, верная своей системе развращать с политической целью, рекомендовала сыну заблаговременно некоторых из своих девиц, в надежде приобрести верную шпионку в фаворитке королевской. К совершенной досаде заботливой матери Карл, не обратив внимания на ее доморощенных, казенных красавиц, выбрал себе фаворитку из народной среды, обратив свой первый страстный взгляд на дочь орлеанского аптекаря Марию Туше, фламандку по происхождению, полную двадцатилетнюю блондинку. Утром он ее увидел, а вечером Латур, гардеробмейстер короля, привел красавицу в его комнату. Менее всего склонный к идеальной любви, чуждый всякого чувства изящества, не имевший ни малейшего понятия о стыдливости женской, так как он вырос в кругу бесстыдниц — Карл IX был слишком нетерпеливым циником, чтобы тратить время на переговоры и сентиментальные объяснения. До своего сближения с Карлом IX Мария Туше была неравнодушна к Монлюку, брату епископа Валенсского, и, сделавшись фавориткой, продолжала вести с ним переписку. Узнав об этом, король /как повествует Соваль/, желая убедиться в истине, употребил хитрость. Он созвал к себе на ужин придворных дам и девиц, в том числе Марию Туше, и в то же время приказал шайке цыган, призванной для увеселения компании, тихонько отрезать от поясов присутствовавших дам их кошельки. Цыгане удачно исполнили это поручение, и Карл, обыскав кошелек своей фаворитки, нашел в нем письма Монлюка. Уличив Марию и прочитав ей дружеское наставление, король внушил ей быть ему верной и впредь не шалить. Сдержала ли Мария Туше данное ему слово или продолжала вести переписку с должной осторожностью, неизвестно, но как бы то ни было более не попадалась с поличным. Король мало-помалу привязался к ней, особенно после рождения ею сына и, по-своему, любил ее горячо до самой смерти. К чести Марии Туше прибавим, что она не употребляла во зло своего влияния на Карла IX, не выводила в люди своих ближних и дальних родственников, даже сама не домогалась ни титулов, ни щедрых даяний. Когда шли переговоры о браке Карла IX с австрийской принцессой Елизаветой и портрет последней был прислан к жениху, Мария Туше, взглянув на изображение будущей королевы, потом в зеркало, сказала с усмешкой: «Ну, эта немка мне не опасна!» Действительно, бедная Елизавета, кроткая, добрая, но некрасивая, в течение четырех лет замужества не умела ни привязать к себе своего супруга, ни охладить его к Марии Туше. Какой-то придворный грамотей, желая польстить фаворитке, составил из ее имени MARIE TOUCHET любезную анаграмму JE CHARME TOUT /я все очаровываю/, что отчасти было даже справедливо, так как никто из придворных не мог пожаловаться на обходительность фаворитки. Выбор короля был счастливой случайностью или делом весьма умного расчета. Что было бы с королевством в это несчастное время, если бы фавориткой короля была какая-нибудь госпожа вроде герцогини д'Этамп или одна из казенных красавиц, рекомендованных ему его услужливой маменькой?